ИГЛЫ — ИГРЫ

Пьер, из деликатности не решаясь тревожить друга, осваивался в новом для себя качестве. Крутил, пируэты и увлечённо пускал пузыри, с лёгкостью открывая жаберные клапаны. Но вскоре, голос Болконского вернул его, к прежним мыслям.

— Друг мой, вы и вправду хотите знать, что случилось с нами ТАМ? — Князь Андрей,

энергично выпустил пару пузырей в сторону поверхности.

— Если это не затруднит вас. — Сконфуженно ответил Пьер.

До него, наконец, начинало доходить, что любые воспоминания о прошлом, а уж тем более предположения о будущем, на которые здесь неизвестно кем наложено строжайшее табу, причиняют Болконскому мучительные страдания. Но знать, ему до дрожи в плавниках хотелось знать, чем завершилась вся эта канитель.

— Извольте, только право, лучше было бы, всё оставить, как есть.

Князь, нахмурил, брови припоминая минувшее, и начал свой рассказ:

— К не частью для Наполеона, и к счастью для вас, затея, с убийством, благополучно провалилась. Виной тому, ваша не решительность, лень, и как это ни странно, ваше мягкосердечие.

— Ну конечно, припоминаю пожар, девочка. — Встрял Безухов.

— Не прерывайте меня, прошу вас. Всё и без того…

— Простите. Я умолкаю.

Лицо князя, плавно переместилось в скопление световых бликов и, он продолжил:

— Не только это. В тот день, Император, въехал в Москву на четыре часа раньше,

предполагаемого, вами срока. Из Драгомиловского предместья, по Арбату, прямехонько в Кремль. Вы, разумеется, всего этого знать не могли, так, что до некоторой степени это вас извиняет. Сама судьба была против вас. Главное же то, что вы колебались, вас снедали эмоции, сомнения. Вы, были не готовы свершить задуманное. Прежде всего, потому, что позволили чувствам взять вверх над разумом. Смерть вообще, и смерть Наполеона в частности, представлялась вам игрой, неким театральным действом если угодно. Где вы герой из плоти и крови, закалываете злодея понарошку. Занавес закроется. Потом взметнётся снова. Вы вместе с персонажами этой дикой пьесы, выйдите на поклон, а на утро проснётесь знаменитым. Вам хотелось прослыть убийцей Наполеона больше, нежели умертвить его. А девочка — это лишь предлог, внешний признак, и ничего более.

4.

Нет, мой друг, смерть, — это двери в иные миры, и открывать их для других, куда страшнее, чем для себя самого. Чтобы держать ключи от смерти в руках своих бестрепетно, надобно обладать железной волей, ясным, холодным, умом, и совсем, слышите ли вы меня? — Совсем не иметь сердца. То есть, Свершить Пиррову победу над собой. А победа, как женщина, по большей части глупа, ветрена и капризна. По достижении, оную, следует, крепко держать в узде.

Признайтесь, нечто подобное с вами случалось раньше, до двенадцатого года? Как пример: узнав, что отец ваш при смерти вы не слишком огорчились, ибо ждали, что старый граф позовет вас, дабы даровать вам, не любовь свою, нет, Вам, на подобные экзерсисы la plante. Метрическую запись с признанием отцовства. Заверенную, рукою Государя. Единственная востребованная вами цель. Вы жаждали внимания в Свете, денег. Участь un batard, терзала ваше самолюбие, как львица терзает, тушу быка на охоте. Признайте. Не лгите себе. Вы именно с этими чаяниями и надеждами возвратились в Россию.

Кстати, о женщинах. Говорил я вам Пьер: «Ежели хотите свершить, что-либо путное в жизни, нипочём, ни за что, не женитесь». Вы не вняли совету. А между тем, жена ваша, впрочем, Бог ей судья…

Кровосмесителю и прелюбодею Анатолю Куракину, полковой лекарь, по живому, ржавой пилой отнял, ногу в день Бородинской битвы. Боже, как он кричал, у меня от его воплей, уши закладывало. Вся боль, которую он причинил вам, да и другим некоторым, сторицей к нему возвратилась. Уймите злобу вашу. Вы отомщены самим Провидением.

— А Наташа?! — Не утерпел Пьер Безухов. Ему, хотелось, узнать у князя Андрея, не судит ли тот его за любовь к Наташе? Украденную им, как ему казалось, у мёртвого там, в недосягаемом прошлом?!

Но, князь оставил это восклицание без ответа, видимо сочтя его не уместным.

— Я умирал, мучительно. — Продолжал Болконский — Картечь попала в живот. Осколки, кое-как вынули. Однако, утроба начала гнить. Но боль физическая ничто, в сравнении с муками душевными испытанными мной в последние минуты существования. В эти мгновения, я ощутил, что должен поверить в Бога, которого презирал до сих пор. Поверить и принять всё как есть. Осознав, вдруг, что жизнь прожита впустую, а нечто важное прошло мимо. И всё же, как видите, и здесь мы опоздали.

Бонапарт, расплатился по счетам, не многим веселее нашего. Теперь лежит, подобно мумии в гробнице Собора Инвалидов. Ни тебе тлена, ни тебе вони, одни только почести запоздалые. Хоть сейчас готов мутить воду в Европе. Только душу вдохните и в строй.

— Он святой?! — Изумился Пьер Безухов.

— Ни в коей мере, мсье Пьер — Насмешливо взглянул на друга Болконский. Всё много проще и страшней…