Игнатий Лойола

Было бы логичным предположить, что предки Лойолы когда-то в незапамятные времена пришли с Кавказа, но баскский менталитет почти не оставляет шансов этой гипотезе. Баски живут очень замкнуто в труднодоступных горных районах и в отличие от многих кочевых племен, пришедших в Европу, абсолютно не ассимилируются. Процент генетической чистоты изначальной расы у них в разы выше, чем у всех остальных европейцев. Свою аутентичность им не раз на протяжении веков доводилось защищать с оружием в руках.

Одному из таких случаев посвящена «Песнь о Роланде». Баски, не поддержавшие имперских устремлений Карла Великого, коварно объединились с маврами и напали в Ронсевальском ущелье на арьергард франкского короля. Справедливее назвать это событие не битвой, а резней, поскольку франки оказались запертыми в каменной ловушке, к тому же их атаковали бойцы, сызмальства привыкшие к опасным горным тропам.

В упомянутой поэме предки Лойолы предстают исключительно отрицательными героями, погубившими славного паладина Хруотланда (Роланда), маркграфа Бретани. Позже, когда Испания подверглась арабской экспансии, именно земля басков стала одним из важных центров Реконкисты. А во второй половине XX века из-за деятельности террористической организации ЭТА (Euskadi Та Askatasuna — Страна Басков и свобода) о басках заговорил весь мир. Их неистовую тягу к независимости не удалось усмирить ни генералу Франко, ни другим представителям власти, их теракты отличались изобретательностью и яростью, как легендарная Ронсевальская битва. На пути следования своего заклятого врага, адмирала Луиса Карреро Бланко, они прорыли подземный ход и устроили взрыв такой силы, что остатки автомобиля нашли потом на балконе близлежащего монастыря.

Глава третья «ХИТРОУМНЫЙ ИДАЛЬГО»

Создатель Общества Иисуса соединял в себе самобытное мышление в сочетании с взрывным характером и упорство, доходящее до упрямства. Это накладывало отпечаток на всю его деятельность. Непоколебимую твердость воли признавали за ним и единомышленники, и враги. Кардинал Родольфо Пио да Карпи говорил по поводу некоторых весьма радикальных решений Игнатия: «Он уже забил гвоздь», — имея в виду полную невозможность переубедить этого человека.

Секретарь Лойолы, Луис Гонсалес да Камара, приводит предостерегающие слова португальца Симона Родригеса: «Ты должен понять, что отец Игнатий — добрый человек и очень добродетельный; однако он баск, и стоит ему принять что-то близко к сердцу…»

Действительно, несмотря на прекрасное воспитание, первый иезуит являл собой образец типичного баска: вспыльчивого, упрямого, прямодушного, а вовсе не коварного дипломата и лицемера, как могло бы показаться. Подобными особенностями национального менталитета обладали одновременно с ним тысячи его соплеменников. Однако никто из них не добился таких удивительных результатов, как Игнатий Лойола. Правда, первые 30 лет жизни ничто не предвещало ему ни славы основателя могущественной церковной организации, ни тем более причисления к лику святых. Будущий глава иезуитского ордена стремился исключительно к земной славе, при этом со всем пылом юношеского и баскского максимализма. Помешанный на рыцарских романах, он мнил себя героем, с фанатическим упорством овладевая ратным искусством. Впрочем, было бы ошибкой представлять его мрачным агрессивным рубакой. Юный Лойола производил на окружающих самое благоприятное впечатление. По словам Рибаденейры — его первого биографа, — в молодые годы Игнатий был «живым и изящным юношей, который очень любит изысканно одеваться и красиво жить». Кроме того, он не был обделен вниманием дам, а также с успехом исполнял канцоны собственного сочинения, аккомпанируя себе на мандолине. Уже тогда в нем проявлялась болезненная тяга к самосовершенствованию. Помимо уже упомянутых боевых искусств, он мог часами работать над своим и без того великолепным почерком.

Особой религиозности по сравнению с современниками будущий святой не обнаруживал. Он просто любил свою веру, как любят детские воспоминания. По той же причине с особым пиететом относился к апостолу Петру — покровителю рода Лойола. Святилище Сан-Педро-де-Эгимендия находилось всего в нескольких шагах от родительского дома нашего героя. Лойола даже посвятил апостолу целую поэму; к сожалению, этот юношеский опус не сохранился.

Помимо периодического умиления, Лойола в молодые годы не совершал христианских поступков. Он обожал азартные игры, легко вступал в любовные связи и охотно ввязывался в любую ссору, выхватывая оружие по самому ничтожному поводу. Однажды даже ухитрился подраться с монахами.

Его двоюродная тетка, Мария Гевара, до которой доходили слухи о «подвигах» племянника, как-то сказала ему: «Ты не научишься уму-разуму, пока кто-нибудь не сломает тебе ногу»[4]. Слова женщины оказались пророческими. Французское ядро, раздробившее ногу Лойолы, стало для него началом новой жизни.