Игнатий Лойола

По собственным воспоминаниям Лойолы, выздоравливая от ранения, он «…воображал себе, что сделал бы, служа некоей сеньоре; представлял себе те средства, к которым прибегнул бы, чтобы отправиться туда, где она находилась; остроты и слова, которые он ей сказал бы, а также ратные подвиги, которые совершил бы ради служения ей. И так был он этим обольщен, что не видел, насколько это было для него недостижимо: ведь сеньора эта была не просто благородного происхождения, как графиня или герцогиня, но занимала положение куда более высокое, чем любая из оных»[8]. А ведь ему уже шло к тридцати — поздновато для юношеского романтизма даже по современным понятиям, а в XVI веке люди взрослели значительно раньше!

Уместно ли вспомнить здесь культ Прекрасной Дамы? Несомненно. Только в те времена рыцарские традиции, предполагавшие свершение ратных подвигов ради далекой и недоступной красавицы, постепенно отходили в прошлое вместе с самим рыцарством. Появилось огнестрельное оружие, изменившее правила ведения войны. Доспехи теперь больше мешали быстроте маневра, чем защищали. Само рыцарское сословие теряло почву под ногами, перерождаясь в дворянство. Уходила философия рыцарства. Но юный Иньиго, помешанный на рыцарских романах, не хотел этого видеть.

Он упорно жил в своем мире и подстраивал под этот выдуманный мир свои реальные поступки. Возможно, за каждой дракой ему виделся бессмертный подвиг и в каждой женской улыбке он искал улыбку королевы… Вспоминается борьба с ветряными мельницами. И не напрасно: именно Лойола считается прообразом Дон Кихота в одноименном романе Мигеля де Сервантеса.

В зрелые годы его вера в свой мир настолько окрепла, что воображаемое начало воплощаться в реальности.

Мечтательность, стойкость и упрямство стали тремя китами Игнатия Лойолы. На них он построил свое сомнительное для большинства современников предприятие — и привел его к победе.

Глава четвертая ПОДВИГ

В романтических грезах и ратных упражнениях, а также в азартных играх и любовных интрижках Иньиго без особых забот прожил свои первые четверть века. Неожиданно синекура закончилась. 23 января 1516 года умер король Фердинанд. Новый монарх, Карл I, приказал Веласкесу передать королеве Жермене оба кастильских города, являющиеся его феодальным поместьем. Наделе это происходило так: он принес королеве присягу вассала и отныне управлял своими владениями от ее имени.

Фактически для Веласкеса ничего не изменилось. Он по-прежнему получал доход от городов. Вот только авторитету его нанесли неизгладимый урон. Гордый идальго не смог смириться с этим фактом. Его жена поссорилась с королевой Жерменой, а сам он уехал в один из своих бывших городов — Аревало. Привел его крепость в боевую готовность и собрался держать оборону против власти, но сдался и, вконец расстроившись, умер.

Потеряв покровителя, Лойола оказался не у дел. В родовом замке его никто не ждал. Родители к этому времени уже умерли, хозяином после смерти старшего брата Хуана Переса стал второй брат — Мартин. Роль приживала Иньиго вовсе не радовала.

Спасло его великодушие вдовы Веласкеса, Марии. Добрая женщина дала молодому человеку 500 монет и двух лошадей, посоветовав нанести визит герцогу Нахеры, дону Манрике де Лара, который только что стал вице-королем Наварры, и попытаться поступить к нему на службу. Затея удалась. Манеры Лойолы произвели приятное впечатление на герцога, и тот взял Иньиго в свою свиту.

Молодой дворянин снова погрузился в мечтания. «Огромное и суетное желание стяжать славу» — так он сам впоследствии определял свое состояние этого периода.

Добиться славы оказалось не так-то просто. Обязанности вице-королевского придворного (gentilhombre) состояли из мелких поручений и сопровождения господина в торжественных процессиях. Порой старший брат Мартин, наследник фамильного состояния, составлял компанию Иньиго. Сохранились сведения об участии обоих братьев в церемонии официального признания Карла, внука короля Фердинанда и сына Хуаны Безумной, королем Кастилии. В общем и целом пафоса хватало, а вот с возможностью совершить подвиг дела обстояли неважно. Правда, Лойола не терял надежды, постоянно и упорно занимаясь «ратными упражнениями».