Игорь Бунич_В огне государственного катаклизма

Вскоре автомобиль подъехал и шофер поднялся в управление; он сказал, что запасного бака ему не дали, и что только что поступило в гараж запрещение совета солдатских депутатов шоферам выезжать за пределы Ставки. "Поняв в чем дело, я сказал шоферу, чтобы он отвез меня на железнодорожную станцию, намереваясь сесть в первый, прохо- дягций на юг поезд. Но шофер мне на это ответил, что на станции и на мостах через Днепр выставлены сторожевые посты, которые меня не пропустят. Спросив его, относится ли это запрещение только ко мне, я узнал, что оно распространяется также на генерал-квартирмейстера генерала Дитрихса и на полковника- Ткачева, начальника воздухоплавательного управления; оба они были решительные противники подчинения Ставки большевистской власти.

Решив уйти из Ставки пешком, я отпустил своего шофера, поблагодарив его за верную и преданную службу ".

Впоследствии стало известно, что генерал Дитрихс и полковник Ткачев, предупрежденные вовремя своими людьми, благополучно скрылись из Ставки: полковник Ткачев, у которого автомобиль был не в гараже Ставки, а при его квартире, сел на него и со стоверстной скоростью пролетел мимо сторожевого поста на мосту, а генерал Дитрихс ушел во французскую военную миссию, где его переодели в форму французского солдата, и он выехал в составе этой миссии, когда она покинула Ставку, после захвата ее большевиками.

В это время эшелоны Крыленко подходили уже к Могилеву, и штаб бригады ожидал распоряжений Ставки для действий, но никаких распоряжений не получал, ибо было принято решение отдать Ставку без сопротивления.

По прибытии на Могилевскую станцию Крыленко вызвал к себе генерала Духонина, которого матросы зверски убили при входе в вагон, где находился Крыленко, и "таким образом кончил свое сугцествование последний законный Верховный Главнокомандующий вооруженных сил России, а с ним кончила свое существование и Ставка — последний оплот- русской законной верховной власти". Так заканчивает свои воспоминания А.Д. Бубнов.

СМУТНЫЕ ДНИ

(Из воспоминаний Б.П. Дудорова об адмирале Непенине, зверски убитом большевиками за то, что под его руководством "флот сохранял спокойствие...")

Революционные события в Петрограде развивались с такой головокружительной быстротой, что даже высшее военное командование столицы оказалось захваченным врасплох. Лишь 27 февраля, когда положение стало совершенно критическим, военный министр генерал Беляев донес в Царскую Ставку и командующему Северо-Западным фронтом, что "вспыхнул военный мятеж... погасить который не удалось и многие части

присоединяются к мятежникам ".

Бунт этот распространился и на морские части. На стоявшем в Неве крейсере «Аврора» был убит, при попытке не допустить на корабль пришедшую банду, его командир капитан 1 ранга Никольский. И, возможно, что лишь благодаря тому, что командир Гвардейского экипажа Великий Князь Кирилл Владимирович сам вывел оставшихся в С.-Петербурге запасных и новобранцев Гвардейского экипажа и повел их в строю к Государственной Думе для выражения ей поддержки, там обошлось без эксцессов.

Из-за перерыва сообщении Гельсингфорса с Петроградом сведения о приходящем стали поступать туда прежде всего в Штаб командующего Флотом, что дало возможность Непенину хотя бы отчасти ориентироваться в обстановке момента.

«И все же, — говорит беспристрастный свидетель, имевший возможность на месте, по горячему следу, ознакомиться с ходом событии, — адмирал Непенин неожиданно получил от председателя Государственной Думы телеграмму, сообщающую об образовании Думой Временного комитета, «принявшего, чтобы предотвратить неисчислимые беды», власть в свои руки. Телеграмма давала надежду на сохранение династии лишь в случае отречения Государя от престола в пользу наследника цесаревича при регентстве великого князя Михаила Александровича. И, добавляя, что Временный комитет уже признан Великим Князем Николаем Николаевичем и несколькими из командующих фронтами, Род- зянко просил Непенина в силу острого положения «дать срочный ответ о признании этого комитета и им».