Игорь Северянин

Одновременно с публикацией подборки стихов в журнале «Числа» была помещена благожелательная заметка Николая Оцупа «Северянин в Париже» в связи с выступлениями поэта в феврале 1931 года: «Поэзия Северянина освежает и радует короткое время, но, раздражая нашу потребность к стихам, она не может насытить и утолить».

Важнейшим событием для Игоря Северянина стало посещение главного центра русского рассеяния и культурной жизни эмиграции — Парижа. Его здесь многие помнили, к его стихам сохранился живой интерес, и благодаря поддержке удалось провести два поэтических вечера. 12 февраля Северянин выступил в зале Дебюсси со следующей программой:

«1. “Там, у вас на земле” (Ирония).

2. “У моря и озёр” (Лирика).

3. “Чаемый праздник” (Стихи о России)».

27 февраля состоялось выступление в парижском зале Шопена с программой:

«1. “Классические розы” (Новая лирика).

2. “Медальоны” (12 характеристик).

3. “Громокипящий кубок” (Лирика довоенная)».

Сразу же по приезде в Париж, 2 февраля 1931 года, Игорь Северянин и Фелисса Круут навестили Алексея Михайловича Ремизова, одного из ближайших ему людей в Париже. Он получает грамоту «Обезьяньего царства» и несколько книг с автографами. После концерта 12 февраля Северянин во второй раз едет к Ремизовым.

В свою очередь, Северянин предлагает Ремизову принять участие в задуманном русской эмиграцией в Румынии журнале «Золотой петушок». Ремизов согласился, из последующих его писем Северянину явствует, что ни журналов с публикацией, ни обещанного гонорара он так и не дождался. Издательское начинание заглохло, не принеся пользы и Северянину.

Среди дорогих памяти друзей Северянин посещает Ольгу Афанасьевну Глебову-Судейкину, которой посвящены стихотворения «Поэза предвесенних трепетов» (1913) и «Голосистая могилка» (1931).

Летом 1924 года Глебова-Судейкина уехала в Берлин, взяв чемодан своих фарфоровых фигурок. Друзья помогли ей перебраться в Париж, где она поселилась в отеле Претти, а потом в маленькой квартирке под крышей восьмиэтажного дома на площади у ворот Сен-Клу. Весь квартал знал Ольгу Глебову-Судейкину как «1а Dame aux oiseaux» — «Даму с птицами».

В её небольшой комнате с балкончиком, по свидетельству А. Мок-Бикер, насчитывалось от сорока до ста птиц. «Люди больше во мне не нуждаются, — говорила Ольга Афанасьевна, всё более одинокая и обедневшая. — Я займусь птицами». Таково было и впечатление Игоря Северянина, посетившего Глебову-Судейкину в 1931 году. Комнату заполняло множество открытых клеток (одна из них огромная), и всюду порхало, чирикало множество птиц всевозможной окраски.

А как могло быть иначе, если именно Олечка Судейкина исполняла роль Соловья в столь любимом и памятном для поэта «Шантеклере»! Возможно, потому в её тетрадях остался сделанный ею перевод из Поля Верлена — «Соловей» («Как стая птиц, кружась и звеня...»). Что-то в этих стихах сближало её с символичными образами северянинской книги «Соловей». Но не только. Она переводила те же сонеты Шарля Бодлера из цикла «Сплин и идеал» (сборник «Цветы зла»), которые ещё в 1909 году переводил Игорь Северянин — «при помощи шашап», как признавался он в письме К. М. Фофанову. Стихотворение «Под Шарля Бодлера. Больная муза» было опубликовано в его брошюре № 25 «За струнной изгородью лиры» (1909):

Бедная муза моя, что сегодня с тобою?
Впадины глаз твоих полны видений ночных,
На лице разливаются тени волною,
Тени безумья и ужаса чувств ледяных.

Ваза зелёная с сумраком розово-бледным,
Страх и любовь в тебя влиты из пасмурных урн...
Деспот-кошмар, распалённый задором победным,
Он не столкнул ли тебя в знаменитый Минтурн?

Я бы хотел, аромат разливая здоровья,
Грудь напоить твою мыслью могучей и властной,
Чтоб твоя кровь протекала струёю согласной, —

Точно античных письмён миллионные звуки,
Где воцарились навек с неизменной любовью
Феб, царь мелодий, и Пан, бог оправданной муки!

Приведём для сравнения текст сонета в переводе Глебовой-Судейкиной по книге Элиан Мок-Бикер «Коломбина десятых годов» (СПб.: Арсис, 1993):