Игра

Второй, но не по значимости, момент. Они ссорились. Организаторы откровенно выясняли отношения. Судя по разговору, Станислав, по мнению неизвестной мне стороны, был излишне жесток. Распорядитель, именно так я продолжал про себя его называть, совершенно спокойно говорил о том, что он убил двоих игроков-актеров. И что он об этом нисколько не жалеет, потому что, по его выражению, это прибавило остроты в игру. Постепенно ссора, как это бывает между хорошими и, главное, равноправными партнерами, сошла на нет, и Станислав начал обсуждать с неизвестным мне пока коллегой чисто технические вопросы. Я узнал, что все командные встречи записываются на видео и из них уже монтируется фильм. Так же я узнал, что бэк-офис, сотрудники игры, которых я никогда не видел и которые вообще могут находиться в любой точке земного шара, ежедневно обрабатывают полученные видео материалы и дают рекомендации на следующий день. Как раз и конфликт между Станиславом и англичанином возник на почве того, что распорядитель не придерживался этих рекомендаций.

Вероятно, Станислав разговаривал не сидя за столом, а прохаживаясь по комнате. Вообще, привычка ходить туда сюда во время телефонного разговора присуща очень многим людям. В какой-то момент, когда Станислав находился возле моей двери, мне на ум пришел способ, как мне попасть в его номер. Я был уверен, что у распорядителя есть оружие, но так же я был уверен в том, что он не станет разговаривать по телефону с пистолетом в руках. А значит, можно попробовать!

Я складываю левую руку в кулак и стучу в дверь. Серия из пяти ударов. Слишком много для робкого стука просителя, но и стучу я не кулаком, а костяшками, то есть агрессию не проявляю.

— I’ll call you back in a minute. — Слышу я из-за двери.

Глава 30

Как попасть в номер к человеку, про которого вы точно знаете, что он лично дал распоряжение убить двоих участников, и чьи подчиненные легко, не задумываясь, на ваших глазах, убили двоих жителей городка, молодых парней, практически подростков. А еще, судя по машине и стилю в одежде, этот человек наверняка воспользовался предлогом. Как же, он участвует в настоящей полевой игре, в «Зарнице», ну как тут не заткнуть за пояс пару пистолетов, самых больших и самых блестящих.

Признаться, как только я услышал слова о том, что убийства участников игры были не планом, а ходом Станислава, я чуть было не выбил дверь и не влетел в номер, стреляя направо и налево из пистолета охранника. Только вот, в этом случае, уже через несколько секунд, в люкс бы ворвались камуфляжи из соседних номеров. По статистике, о которой мне рассказывали инструкторы в стрелковом клубе, у пехотинца во время войны уходит больше десяти тысяч выстрелов на одного убитого противника. Разумеется, мое поле боя несколько кулуарное, по сравнению с театром военных действий обычного мотострелка. Но я не могу сам себе лгать. Даже имея очень старый, хоть и большой опыт отстрелянных месяцев на полигоне, мне наверняка не хватит двадцати патронов даже на пару-тройку противников. Конечно если они не будут столь любезны и не замрут, обнявшись в одном большом клубке, с максимально возможной площадью поражения.

Второй мыслью было тихо вернуться в лобби, забрать старушку-администратора и поджечь гостиницу. Рано или поздно все постояльцы выйдут, развернутся и станут глазеть на пожар. Вот в этот момент и можно стрелять в Станислава.

Минус обоих вариантов, помимо прочего, состоял еще и в невозможности последующей беседы с мертвым распорядителем. А мне очень хотелось с ним поговорить. Любознательность, в отличие от любопытства, замечательный стимул развития.

Поэтому я пошел по третьему пути. Скидываю куртку и балаклаву, чуть приседаю и сутулюсь, чтобы скрыть рост и массу, а затем, очень тихо, пользуясь тем, что Станислав говорит очередную свою тираду, проворачиваю ключ и открываю замок. Стучу, и, на обещании Станислава перезвонить, раскрываю дверь в люкс.

— Ну сосед, ну совесть иметь же нужно, я и так в командировках ни черта не сплю, а еще ты со своим бу-бу-бу, ну совесть имей, а. — Говорю какую-то чушь, лишь бы он не бросился к оружию, ну а сам, тем временем, распрямляюсь и наставляю на него ствол.

— Максим Александрович. Ну что же ты, словно зуб мудрости, все лезешь и лезешь, хоть и бесполезен совершенно. Тебя ведь и вырвать могут. Я тебя предупреждаю, ты находишься в опасной близости от того, чтобы вывести меня из себя. — Станислав говорил спокойно, он как будто даже не испугался пистолета. Если еще мгновение назад его лицо выражало удивление, то сейчас он был скорее раздосадован. Именно так. Мое появление, пистолет в руке. Это его не испугало. С таким выражением лица смотрят на мушку, залетевшую в ваш коктейль.

— Пистолетик убери, Максим. Ну мы же не дети, нам атрибуты мужественности для разговора не требуются. Садись, лучше, мне с тобой посоветоваться нужно.

Признаться, я уже мало чему удивляюсь, но распорядитель меня сумел заинтриговать.