Игра

Я вновь опускаю голову, а затем слышу медленные, неторопливые шаги, останавливающиеся прямо напротив меня. Я поднимаю взгляд и вижу Престона. Он уже успел снять халат с маской и теперь стоит передо мной, засунув руки в карманы брюк.

Он делает глубокий вдох.

— Ты в порядке, Элла? — спрашивает мужчина.

Я смаргиваю слезы и киваю, хотя уверенна, он прекрасно видит, что я далеко не в порядке. Мой взгляд опускается вниз, и он двигается рядом со мной, усаживаясь на больничный пол в своем дорогом костюме. Он вытягивает ноги перед собой и обнимает меня за плечи. Плотина прорывается, и мое тело сотрясается в сильных рыданиях, потому что я не могу выкинуть из головы образ этого маленького мальчика. Он умрет, и это ужасный трагический факт, и мне ненавистно знать, что не существует способа мне или кому-либо другому это исправить. Я падаю в объятья Престона, и его свободная рука прижимается к моей щеке, притягивая ближе, а губы касаются моих волос.

— Ты слишком милая, Элла. Чувствуешь слишком многое, — его большой палец поглаживает мою щеку.

— Он так юн, — говорю я, задыхаясь.

Престон вздыхает.

— Знаю, — а затем он просто держит меня в объятиях, давая мне выплакаться, пока его рубашка не промокает от моих слез. Я обнимаю его руками за талию и крепко держусь за него, словно он мой плот в этом бурном море, источник комфорта и успокоения, к которому мне не следует привязываться, но я ничего не могу с собой поделать. Он целует мои волосы, его губы остаются, прижатыми ко мне, и я чувствую его горячее дыхание на коже.

— Нам нужно идти, — говорит он тихо. Я киваю и позволяю ему помочь мне встать на ноги.

Престон ведет меня по больнице, прямо к машине. Он придерживает для меня дверь, и когда я забираюсь внутрь, Тобиас уже там. Его пристальный взгляд сосредоточен на мне, но прямо сейчас я не могу разбираться с ним. Я эмоционально выжата и слишком уязвима. Престон садится рядом на заднее сидение, и как только дверь закрывается, я прижимаюсь к нему, опуская голову на его плечо. На секунду он колеблется, прежде чем обнять меня и прижать ближе. Грусть повисает в воздухе между нами, и я закрываю глаза, пытаясь найти хоть какое-то утешение в запахе одеколона Престона, когда машина срывается с места.

Глава 5

Элла

Мы в дороге уже четыре часа. Они не сказали, куда мы направляемся, и мои нервы на пределе. С каждой проходящей секундой солнце опускается все ниже. Когда, наконец, мы свернули с шоссе, уже наступила ночь. Автомобиль мчится по проселочной дороге, проезжая мимо изношенных домов и заросших газонов. Машина делает резкий поворот, и мое плечо ударяется о Престона, а затем автомобиль резко останавливается. Ворота перед нами медленно открываются, и видно, как в свете фар парит поднявшаяся пыль с гравийной дороги. Как только путь становится свободным, автомобиль проезжает дальше. Напротив нас огромная фабрика с большим количеством дымоходов и труб. Что, черт возьми, мы здесь делаем?

Машина тормозит, и Тобиас, не теряя времени, сразу же распахивает дверцу и выбирается наружу. Как только он поворачивается, то подает мне руку, чтобы помочь выйти. Престон закрывает дверь, и я оборачиваюсь, наблюдая за тем, как он прислоняется к окну и что-то говорит водителю, но я не могу разобрать слов. Мужчина распрямляется и поправляет костюм, когда машина отъезжает и паркуется под деревом, прежде чем полностью заглушить двигатель.

— Добро пожаловать на электростанцию МакФерсона, — торжественно произносит Тобиас, обводя руками местность вокруг нас. — Место, где одновременно создаются мечты и куется смерть.

Престон смеется.

— Ты помнишь Реджинальда, милого джентльмена, с которым мы обедали? — я киваю. — Ну, это здание принадлежит ему.

Я вновь рассматриваю этого огромного монстра, из которого безостановочно валит дым. Воздух кажется густым и затхлым, загрязняет легкие.

— Видишь ту милую струйку дыма? — Тобиас указывает на дымоход. — Он выпускает замечательную смесь из золы, содержащую ртуть, кадмий и мышьяк, — мужчина улыбается, продолжая идти по направлению к фабрике, — которая обрушивается дождем на таких же замечательных жителей города. Загрязняя воду, почву, сам воздух, которым они дышат, — он делает глубокий вдох. — Ох, мило, не так ли? — а затем смеется.