Игра

– Именно так я и сказала, дорогуша. Наличными. – Тысяча баксов в час. Как тебе такое? Достаточно гламурно для крошечного члена Зака Петерсона, а? – Ах, да, – продолжила Небраска, – конечно, тебе понадобится удостоверение личности, чтобы доказать, что тебе есть восемнадцать. Не забудь его захватить.

В уголке экрана Мэгги увидела, как вытянулось ее собственное лицо. В наступившей тишине она услышала стоны из соседней комнаты. Ее сестра Карен заболела, приехав из колледжа.

– Ты еще здесь, милая? Мне кажется, сигнал пропадает.

– Я здесь, – медленно ответила Мэгги, подслушивая свою сестру через стенку. А потом у нее созрела идея. – Я принесу документ. Об этом не беспокойся. Не парься.

– Супер!

На следующий день, принарядившись и напялив свои самые высокие каблуки, Мэгги взяла такси до отеля в центре города, где встретилась с режиссером фотосессии. Он сказал ей, что, к сожалению, пентхаус забронирован, но ему удалось снять номер. Позже Мэгги думала, что уже одно это должно было ее насторожить. В конце концов, номер в отеле – это всего лишь спальня.

Режиссер представился Энди. Годы спустя Мэгги прочитала его настоящее имя в судебных документах. Пол Бенишек, которому тогда было около тридцати, был довольно красив и мускулист – за счет ежедневных двухчасовых тренировок в зале. Он был одет в ослепительно-белую рубашку, синие джинсы и мокасины без носков, а еще от него сильно разило одеколоном. Он был без бороды. Очень вежливый, улыбался слишком идеально, и у него явно были виниры.

Он проводил Мэгги в двухместный номер на четвертом этаже с табличкой «Не беспокоить» на двери. Первое, что она заметила – кучу денег на тумбочке возле кровати. Потом увидела видеокамеру. А третье, изменившее весь настрой, были наркотики. Можно ли считать их признаком гламура? Этого она сказать не могла, но когда услышала щелчок закрывшегося замка за спиной, звук показался слишком громким.

Энди – Бенишек – бросил беглый взгляд на удостоверение личности, которое она принесла с собой, затем отдал его обратно и улыбнулся.

– Устраивайся поудобнее, Карен. Угощайся.

В номере стояло только одно кресло, и он опустился в него. Наркотики лежал рядом на маленьком зеркальце с уже свернутой в трубочку банкнотой. Конечно, шикарно. Уж точно не белое отребье.

– Офигеть, – промямлила Мэгги, усевшись на край кровати. – Мой предел – это обычно несколько затяжек.

– Попробуй. – Он продолжал улыбаться, но глаза хитро заблестели. – Я уже много лет снимаю и могу сказать, что это очень помогает нашим моделям настроиться.

Она метнулась взглядом к двери, но не встала и не ушла. Тело показалось необычно тяжелым. Она была словно якорем прикована к месту, где сидела. Не зная, куда себя деть, испытывая неловкость в тишине, она неумело вдохнула дорожку, обдав льдом пространство под правым глазом, тут же отметив – не сказать что неприятное – холодное онемение, разлившееся по нижней половине лица. Она махнула рукой в сторону камеры:

– Это фотосессия, да? Две штуки?

– Это две тысячи за фотосессию, – согласился он. – Карен, к сожалению, прямо сейчас у меня просто нет места для еще одной съемки в нашем портфолио. Мы запаслись еще в Небраске. С избытком, если уж на то пошло. Однако мы ищем пути расширения наших перспективных съемок. Подход к ним немного более избирательный, но оплата четыре тысячи долларов. – Он сцепил указательные пальцы с большими и посмотрел на нее одним глазом. – Думаю, ты достаточно привлекательна и подойдешь нам.

Она провела рукой по все сильнее немеющим губам.

– Четыре тысячи долларов. Что я должна сделать?

– В первую очередь это не порнография. Я должен особо это подчеркнуть. Это эротика, и между ними большая разница. Порно – это та похабщина, которой полно в интернете, но мы работаем с частными коллекционерами, которых интересует определенный класс женщин. Согласно контракту наши материалы никогда не выйдут в прокат в Соединенных Штатах, а на DVD-диски наносятся цифровые водяные знаки, поэтому их нельзя загружать в интернет или выкладывать в общий доступ.

Она посмотрела на деньги, и они уже не показались такими заманчивыми. Бросила взгляд на дверь и ощутила желание уйти. Так почему же она чувствовала, что не может просто выйти отсюда? Неужели боялась встать и уйти больше, чем остаться? Почему-то ей казалось, что даже за эти несколько коротких минут все зашло слишком далеко, чтобы теперь идти на попятную.

Мэгги прочистила горло, стараясь говорить голосом зрелой женщины, который мог бы вернуть ей контроль над ситуацией. Неожиданно она обрадовалась, что приняла наркотики. Мэгги подозревала, что только благодаря им руки не дрожали.

– Что именно я должна сделать?

– Сначала я предложу тебе деньги на камеру, это важно. Это часть сюжета. Затем по нашему с тобой сценарию ты представишься. Опять же, это важная часть.

– А что потом?

– Потом мы просто оставим включенной камеру и посмотрим, как пойдет дальше.