Игра без козырей

– Я только хотел уточнить, мистер Бринтон, – начал я, – не связывают ли вас, случайно, родственные отношения с мистером Уильямом Бринтоном, бывшим управляющим ипподромом в Данстейбле?

Он долго страдальчески смотрел на меня, а потом, к моему ужасу, сел на диван и заплакал. Он закрывал глаза руками, и слезы капали сквозь пальцы на твидовые брюки.

– Прошу вас… мистер Бринтон… простите, – неловко бормотал я.

Он хлюпал носом и кашлял, потом вытащил платок и принялся вытирать глаза. Постепенно приступ горя прошел, и он неразборчиво прохрипел:

– Как вы узнали? Я же говорил, что не хочу никаких вопросов…

– Совершенно случайно. Никто не будет задавать вопросов, обещаю вам. Может быть, вы сами хотите рассказать? Тогда вопросы вообще не понадобятся.

– Полиция… – Он всхлипнул и недоверчиво посмотрел на меня. – Они уже приходили, но я отказался говорить, и они ушли.

– Все, что вы скажете, останется строго между нами.

– Я был таким дураком… Мне в самом деле хочется кому-то рассказать.

Я представил страшное напряжение, чувство вины, которые давили на него столько времени, и его рыдания показались мне не только понятными, но и неизбежными.

– Понимаете, все из-за письма. – Он тихо высморкался. – Письма, которое Уильям начал писать мне, но так никогда и не отправил… Я нашел его в сундуке с разными вещами, которые остались после того, как он покончил с собой. Я жил тогда в Сараваке, на Борнео, и вдруг получаю телеграмму. Вы знаете, это страшный удар… Единственный брат – и поступил… так ужасно. Он был младше меня на семь лет, мы не были особенно близки, только в детстве. Теперь я так жалею… но уже поздно. Как бы то ни было, вернувшись в Англию, я забрал оставшиеся после него вещи, привез сюда и оставил на чердаке. Книги о скачках, седла и все такое. Понимаете, я не знал, что с ними делать. Мне они совсем ни к чему. Но… мне казалось… я считал… нельзя же просто их сжечь. Прошло много месяцев, прежде чем я взялся разбирать его вещи, и тогда-то нашел письмо.

Мистер Бринтон почти шепотом закончил последнюю фразу и виновато поглядел на меня.

– Мы с Китти очень быстро поняли, что моя пенсия не так велика, как хотелось бы. В Англии все ужасно дорого. Налоги… Мы решили продать дом, хотя только что его купили и родные Китти живут рядом. И… я подумал… может быть, сумею вместо дома продать письмо.

– И вместо денег получили угрозы, – заметил я.

– Да. Понимаете, само письмо мне подсказало идею… – Он пожевал усы.

– А сейчас письма у вас нет. – Я не спрашивал, а констатировал факт, словно точно знал, а не просто догадался. – Когда первый раз вам угрожали по телефону, вы считали, что еще сможете продать письмо, если агентство Рэднора обеспечит вашу безопасность. Но потом вас сильно запугали, и вы отдали письмо. После этого вы отказались от телохранителя, потому что угрозы прекратились.

– Я отдал им письмо, – кивнул он, – потому что стреляли в человека. Я никогда не думал, что такое может случиться. Я был в ужасе. Какой-то кошмар. Я не понимал, что это так опасно. Всего лишь продать письмо… Господи, лучше бы я никогда не находил его. Лучше бы Уильям никогда не писал его.

То же самое подумал и я, вспоминая, как пуля Эндрюса продырявила мне живот.

– О чем шла речь в письме? – спросил я.

– Опять начнутся неприятности. – Мистер Бринтон испуганно и нерешительно смотрел на меня. – Они снова придут сюда.

– Они же не узнают, что вы рассказали мне, – успокоил я его. – Никто им не скажет.

– Да, надеюсь, не узнают.

Он смотрел на меня, раздумывая, рассказать или нет. Быть маленьким не всегда плохо, есть и преимущество: никто тебя не боится. Если бы я был крупным властным человеком, он бы никогда не рискнул. Мистер Бринтон смотрел на меня, и понемногу лицо его смягчилось, он расслабился и отбросил последние сомнения.

– Я знаю письмо наизусть, – сказал он. – Если хотите, я напишу. Это легче, чем пересказывать.

Я сидел и ждал, пока он, достав старомодную самопишущую ручку и большой блокнот, старательно выполнял свою задачу. Письмо брата словно лежало перед ним на столе, и он смотрел на невидимые строчки с заметным волнением, но было ли оно вызвано страхом, угрызениями совести или печалью, трудно сказать. Исписав целую страницу, он оторвал листок и трясущейся рукой протянул мне.

Я прочел написанное, потом перечитал еще раз. «Из-за этих коротких отчаянных фраз, – подумал я, – я чуть было не познакомился со святым Петром».

– Прекрасно. Большое спасибо.

– Лучше бы я никогда не находил это письмо, – снова повторил мистер Бринтон. – Бедный Уильям.

– Вы видели этого человека? – Я показал на письмо, вкладывая его в бумажник.

– Нет, я написал ему… Его нетрудно было найти.

– И сколько вы просили за письмо?

– Пять тысяч фунтов, – пробормотал он, вспыхнув от стыда.

Пять тысяч фунтов стерлингов! В этом была его ошибка. Если бы он запросил пятьдесят тысяч, у него был бы шанс. Но пять тысяч фунтов сразу сбросили его вниз, показали, что он не принадлежит к большим и сильным. Мистер Бринтон этой суммой раскрыл свою посредственность. Неудивительно, что его так быстро растоптали.