Игра: Дочки-матери (СИ)

Дышать там было опасно для жизни. Раскалённые печи сжигали весь кислород, и кружилась голова. Женщины и дети-поварята были в легких, насквозь мокрых рубахах.

Ошалевшая, я осталась стоять перед захлопнутой дверью опасного для бедной господской девочки помещения, обозвала мысленно его «адской кухней» и поставила себе на заметку - улучшить всё, что возможно.

Прачечная тоже взывала к моему чувству сострадания, усиливая желание облегчить женский труд.

Больше всего мне понравилось в столярной мастерской, где приятно пахло смолой, стружкой, и вообще всеми оттенками запахов свежего дерева. Я долго ходила по мастерской, трогала заготовки резных ножек для стульев, узорчатые дверцы, похоже для шкафа... Удивилась, что здесь подростки-подмастерья бьют баклуши* для ложек и сами деревянные ложки и миски вырезают. Как-то привыкла представлять, что деревянную посуду изготавливают и расписывают узорами, где-нибудь в Хохломе.

Надолго застряла у рукодельниц: портних, ткачих, вязальщиц и вышивальщиц...

Несколько пожилых женщин жужжали веретёнами - пряли из шерсти тонкие нити. Бабушка в детстве учила меня прясть, но тоньше, чем для вязания шерстяных носков, нити у меня просто не получались - рвались.

Прялки тут были, не такие простые, как у моей деревенской бабушки - резные, с широкой удобной нижней частью, не помню, как называется, ну, на которой сидят. Веретена тоже изящные, с резными верхушками.

Особенно интересными оказались деревянные ткацкие станки. Женщины ловко меняли пальцами нити, вплетая цветные узоры в простое полотно.

Я, как обычный ребёнок приставала ко всем с вопросами. Выясняла названия вещей, деталей станков и инструментов. Меня встречали приветливо, отрывались от работы и терпеливо показывали, рассказывали обо всём.

Сажали меня за прялку и показывали, что нужно делать, чтобы нить была тоньше. Ставили у ткацкого станка и ласково поправляли, не раздражаясь от того, что я спутала им все нити и испортила узор.

Мне не позволили испытывать только огромные тяжеленные утюги. В детстве я видела почти такой у бабушки в деревне. Он был намного меньше этих, но также напоминал глубокую сковородку с крышкой. Крышка с ручкой поднималась, и внутрь его для разогрева насыпались угли.

Меня ласково отстранили от них, говоря что-то вроде: Это трогать нельзя, а то будет «ай» и «бо-бо»!

Было забавно наблюдать, как они старались «незаметно» отвлечь меня от такого опасного места, как гладильня:

- А вот погляди, Аннушка, какие тут у нас есть бусики красивые, ленточки разноцветные... - ласково уговаривали они и, разворачивая за плечи, крутили у меня перед глазами «бусиками» и ленточками как перед младенцем погремушками.

Да, поняла я, настырный, любопытный ребёнок - это всеобщая проблема.

Попросила у Василисы бумагу, карандаши, кисти и краски. Та всполошилась:

- А нету, солнышко! Сичас пошлю в лавку!

Пока посылали кого-то за писчими принадлежностями и красками, я мучила портних. Разглядывала вещи, что они шьют, расспрашивала. Мне охотно показывали.

Принесли просимое, и я села рисовать. Сначала изобразила колокольчик с тремя зелёными листочками на веточке. Потом в том же стиле стала рисовать платье.

- Вот такое платье надо сшить матушке: цветок-колокольчик. Юбка с шестью клиньями из ярко-голубого атласа, лиф темнее, а на плечи - пелерина нежно-зелёного шёлка с золотой каёмкой.

- Аннушка, такое яркое платье можно носить только молоденькой девушке. Матушка ваша вдова. Ей сиреневое или чёрное надо.

- Траур-то давно пора уже снять. У неё радость - дочку Богородица исцелила. Значит - праздник! Ростом она невысокая, но стройная. Вот и сшейте ей платье принцессы из сказки,- я заговорщически приложила палец к губам,- будем маме принца искать. Вот и нужно ей платья принцессы шить!

- Но так сейчас не модно. Простовато. Сейчас банты и много украшений в моде. Платье не приталивают, юбка начинается прямо от груди.

Точно, - подумала я, - у нас этот стиль называется «аля Наташа Ростова». Но он идет только юным, стройным девушкам. А в моё время такое носили в основном одни беременные.

- А вы представьте: стоит толпа толстых коров в широченных платьях стиля «я вечно беременна» с кучей бантов и оборок, - начала я описывать, - и тут появляется худенькая принцесса с серо-голубыми глазами и похожая на полевой колокольчик.

С первого взгляда скромно. А всё богатство в отделке. Вот как вы этот сарафан шили, - показала я на себя, - сарафан - платье простой русской девушки, а вы его превратили в драгоценный наряд, почти в царское одеяние.

Они смеялись, и названию стиля «вечно беременна», и довольные похвалой своей работе.

- К нему надо шёлковые туфельки голубого цвета.

- Нет, нет, подключилась я к обсуждению, - туфельки золотые, а к туфелькам крохотная золотая же сумочка. У мамы есть золотые украшения с сапфиром?

- У принцессы были хрустальные туфельки, - подкололи вышивальщицы.

-Это у Золушки, - отмахнулась я, а у нашей «принцессы» будут золотые!

И группа заговорщиц склонилась над бумагой, обдумывая детали.

***