Игра души

Он кивнул, а я молча смотрела на снимок. И то, что я видела, было еще хуже, чем воображала.

– Неужели это Эллисон?

Я поняла, что он кивнул, хотя даже не взглянула на него.

Вне всяких сомнений, это была самая загадочная фотография, которую я видела в своей жизни. Беловатое пятно, напоминающее силуэт женщины, растянулось на кресте в почти расслабленной позе. Две темные фигуры, лица которых невозможно было разглядеть, толкали ее к дальней стене. Золотой свет солнца пробивался через одно из разбитых окон. Слева виднелось плечо и ухо кого-то в белом, а справа – ровные ряды стульев, повернутых лицом к дальней стене.

– Когда, говоришь, тебе ее отправили?

– Где-то в семь. А тело, как я уже говорил, нашли двое подростков около восьми. А что?

– Хотела посчитать, достаточно ли было времени, чтобы добраться оттуда, где сделали это фото, до книжного магазина, где вчера вечером у меня была автограф-сессия.

– И?

– Более чем. Встреча закончилась около десяти вечера. Он мог быть в Форте Тилден в тот момент, когда распяли Эллисон, отправить тебе фото с телефона, а потом спокойно прийти в книжный и оставить мне снимок Джины.

– Ты правда думаешь, что это один и тот же человек?

– Слишком много совпадений между двумя случаями, не находишь? Обе учились в одной и той же школе. Джина жила здесь, в Роксбери, а Эллисон – в Куинсе. С другой стороны, последние сведения о них – это рюкзак Джины, который нашли в Бризи Пойнт, и тело Эллисон в Форте Тилден. Между этими точками… Сколько? Пятьсот метров?

– Это могло быть просто совпа…

– Совпадение? Тогда уж это совпадение, хорошо спланированное @Godblessthetruth, – ответила я.

Он посмотрел на меня с высоко поднятыми бровями и, как всегда, продолжил допытываться:

– Думаешь, за всем этим стоит один человек?

– На фото Эллисон несколько человек. Не знаю. Мне это не нравится. К тому же христианский крест…

– Отличный способ убийства. Когда тело падает, человек задыхается за несколько секунд[12]. Даже не надо стоять рядом и смотреть, как жертва умирает. Это… Это ужасно, да. Не могу представить, что пришлось испытать этой бедняжке и как, должно быть, страдали ее родители, узнав, как умерла их дочь.

– В свое время я видела дядю и тетю Джины. Они действительно очень переживали. Могу догадаться, через что им довелось пройти.

– Но не то, что им довелось выстрадать. Это ты поймешь, если только кто-то лишит тебя самого дорогого. Мне кажется, это будто… у тебя украли саму жизнь.

Я молчала. Мне было хорошо знакомо это чувство: всепоглощающие пустота, одиночество и печаль. Я вся была им, каждой клеточкой, каждой каплей пота. Пустое тело и украденная невинность. Но Джим, похоже, забыл о боли, заполнявшей мою жизнь. Я его не винила. Я никогда не говорила об этом.

– Ты не знаешь, когда след Джины окончательно пропал? – спросила я, пытаясь выстроить основы того, что нам было известно.

– Нет. Знаю, что это случилось, когда она вышла из института. Джина была со своим восьмилетним братом. Она попрощалась с ним и пошла… К подруге?

– Не совсем. Джина и ее брат Итан вышли из «Института Маллоу» в Куинсе и сели в автобус, который направлялся в Рокавей. Оба вышли на остановке перед мостом, потому что ей вроде как нравилось гулять там пешком. Они перешли его вместе, и на другой стороне, уже рядом с домом, Джина сказала брату, чтобы он шел домой в Роксбери, а она пойдет домой к Тому Роджерсу, ее парню, который жил в соседнем квартале, в Непонзите, в противоположном направлении от Роксбери.

– В Непонзите?

– Это где-то в двух километрах отсюда, сразу за Фортом Тилден и парком Джакоб Риис. Но дома там совсем не похожи на дома в Роксбери. Это район с шикарными виллами, которые всегда сияют как новенькие. Ухоженные дворы, хорошие машины. Место для богатых. А здесь, в Роксбери, хватает всякого. Асфальтом на улицах служит песок с пляжа. Дома стоят друг на друге, будто кто-то нагромоздил их в одну кучу, чтобы не дай бог не отнять места у гигантской песчаной пустоши. В Роксбери особо ничего нет, кроме этого кафе, церкви и… тайны.

– Понятно.