Игра души

Итан снял фартук, аккуратно сложил его и вышел из-за стойки. Он подошел к столу, за котором сидел профессор, подождал, пока Мирен займет свое место, затем придвинул стул и сел. Теперь они были достаточно далеко от мистера Дэвиса и могли быть уверенны в сохранности своих секретов. Профессор смотрел на Итана. Это был высокий молодой человек с тощими ногами, но хорошо развитой спиной, которая напомнила ему самого себя в молодости, когда он входил в сборную факультета по гребле. По смуглому лицу были рассыпаны веснушки, волосы растрепаны, а в голубых глазах ярко отражался свет, падавший из окна напротив.

– О чем вы хотели спросить? – тихо спросил Итан.

– Я Мирен Триггс, – представилась Мирен, пытаясь посеять в нем хоть какое-то семя доверия, – журналистка «Манхэттен пресс», а это… Джим Шмоер… – Она замялась, подбирая подходящее прилагательное, которое могло бы подойти практически для всего. – …Независимый журналист-расследователь. Мы работаем над статьей об Эллисон и говорим с местными жителями, чтобы составить себе… более четкое представление о произошедшем.

– И при чем тут Джина? Зачем вам понадобилось ворошить все сейчас? Я не хочу… Не хочу снова возвращаться к этому.

– Как я уже сказала, нам кажется, эти случаи связаны. Это правда. Хотя пока мы не понимаем как, и именно поэтому нам нужна твоя помощь.

– Как вы меня нашли?

– В «Фейсбуке», – ответила Мирен. – Это было несложно. Тебе стоило закрыть профиль. Еще у тебя на странице написано, что ты встречаешься с некой… Деборой, если мне не изменяет память.

Итан отрицательно мотнул головой и опустил глаза.

– Эллисон училась в моем классе, но, пожалуйста, я… Я не имею к этому никакого отношения.

– В твоем классе?

– Да. Она перестала ходить на занятия неделю назад. Мне это немного напомнило то, что произошло с Джиной, но… Не знаю. Моя сестра… Ее так и не нашли. Семье Эллисон… по крайней мере, будет где ее оплакать.

– Тебе, наверное, было очень тяжело расти без нее.

– Тяжело? Вы не знаете моих дядю и тетю. Представляете, что это такое, молиться Богу и благодарить его за каждую тарелку на столе, когда он отнял у тебя родителей и сестру? Бог – тот еще сукин сын. Ему на нас наплевать. Я живу с двумя психами, которые только и делают, что вылизывают ему одно место. Бог не смотрит, на кого направляет свои кары. Он просто поднимает палец и… приказывает: «Ты, страдай». И с тобой в конце концов происходит все, что только может произойти. Мои родители погибли за несколько месяцев до исчезновения сестры. Дядя и тетя говорят, это происки дьявола. Если это так, я ненавижу Бога за то, что он сидел и равнодушно смотрел на все.

– Твои дядя и тетя – глубоко верующие?

Итан наклонился над столом и прошептал:

– Они фанатики. Чертовы сектанты. Такие же, как в школе. Я жду окончания года, чтобы никогда больше туда не возвращаться. Потом с тем, что мне удастся заработать здесь, мы с Деборой сразу уедем.

– «Институт Маллоу» настолько религиозный? Я знала, что это центр христианского образования, да, но никогда не представляла, что это настолько… мрачное место.

Парень настороженно оглянулся и снова опустил глаза. Казалось, он боится говорить.

– Религиозный? Вы там были? Там молятся перед каждым уроком, молятся во дворе. Если ты совершаешь какой-нибудь грех, преподобный, который там за директора, накладывает на тебя епитимью. И если ты ему не нравишься, она может быть ужасной. Я уже сбился со счета, сколько раз мне приходилось проходить по двору на коленях. Меня он ненавидит.

– Епитимью? – переспросила Мирен, не веря своим ушам.

– Наказания за грехи, – пояснил профессор. – Они служат чем-то вроде… искупления.

– Это самое худшее, что есть в Маллоу. Можете спросить у любого. Хотя сомневаюсь, что кто-то вам что-то расскажет. Нам запрещено говорить о том, что происходит в стенах школы. Однако старшеклассникам это все уже порядком надоело… И они частенько нарушают правила. Некоторые курят травку. – Итан замолчал, наклонился над столом и прошептал: – И даже занимаются сексом. И преподаватели это знают. Они не могут контролировать всех. Но если кого-то застукают, им не поздоровится.

– Это центр христианского образования?

– По словам дирекции, да, но… Все, что происходит в его стенах, всегда было покрыто… мраком. Он не регулируется никакими четкими нормами и не следует какой-либо… – Парень замолчал, подбирая подходящее слово. – Доктрине? Они и не протестанты, и не пресвитериане. Из каждой религиозной общины они берут те правила и верования, которые им больше подходят. И… Они ломают нам жизнь.

– О чем ты?

– Преподобный Грэхем. Я его ненавижу. Вам следовало бы поговорить с ним. Тогда вы поймете, о чем я. Если кого и нужно расспрашивать о том, что произошло с Эллисон, так это его.

Профессор достал черный блокнот и записал фамилию преподобного.

– Почему ты так думаешь?

– Это он всем управляет. Он – глава школы. Он зовет тебя на исповедь, когда ему вздумается. И когда ты грешишь… Именно он назначает наказание. Он…

Итан замолк и сдержал то, что хотело сорваться с его губ.