Игра Джеральда

Джесси открыла глаза, произнеся эти слова в пустоту, и первое, что увидела, это был пустой стакан Джеральда, все еще стоящий на полке рядом с наручниками, приковывающими ее запястье к столбику кровати. Не левое запястье, а правое.

— … записку, в которой написано, что я повез тебя в больницу для оказания скорой помощи, чтобы они тебе пришили пару пальчиков.

Теперь Джесси поняла смысл этих старых болезненных воспоминаний, поняла, что пыталась сказать ей Сорванец. Ответ не имел ничего общего со Старым Адамом или со слабым, дурманящим запахом мокрого пятна на ее трусиках. Все дело было в нескольких стеклянных кусочках, аккуратно вырезанных из старого оконного стекла. Она потеряла баночку из-под крема, но ей остался еще один вид смазки, ведь так? Еще один способ приземлиться в Земле Обетованной. Это была кровь. Пока она не засохнет, кровь такая же скользкая, как и масло.

«Будет чертовски больно, Джесси».

Да, конечно, боль будет адская. Но она где-то слышала или читала, что на запястье меньше нервных окончаний, чем на других участках тела; вот почему разрезанию запястья, особенно в сосуде с горячей водой, отдавалось предпочтение начиная со времен Римской империи. К тому же теперь ее руки были наполовину онемевшими.

— Во-первых, я была полуонемевшей, когда позволила ему застегнуть на себе эти дурацкие штучки, — прохрипела Джесси.

«Если ты порежешься слишком глубоко, то истечешь кровью и умрешь, подобно этим древним римлянам».

Конечно, и такое может быть. Но если она не сделает этого, то будет лежать здесь, пока не умрет от паралича или полнейшего обезвоживания организма… или пока не появится ее дружок с полным чемоданом костей, который он показывал ей прошлой ночью.

— Ладно, — произнесла Джесси. Сердце билось тревожно, и впервые за многие часы она полностью проснулась. Время помчалось галопом. — Ладно, это звучит убедительно.

«Послушай, — требовательно произнес голос, и Джесси с удивлением поняла, что этот голос принадлежал одновременно Руфи и Хозяюшке. Они объединились, хотя бы на какое-то время. — Слушай меня внимательно, Джесс».

— Я слушаю, — ответила она пустой комнате. Джесси не только слушала, но и смотрела. Она смотрела на стакан. Один из двенадцати из набора, купленного ею на распродаже три года назад. Шесть или восемь уже разбились. Вскоре разобьется еще один. Джесси вздохнула и искривилась. Было похоже, что она пытается проглотить обернутый в тряпочку камень, застрявший у нее в горле. — Я слушаю очень внимательно, поверьте мне.

«Отлично. Потому что если ты начнешь, то уже не сможешь ничего остановить. Все должно произойти очень быстро, потому что твое тело и так уже обезвожено. Но запомни одно: даже если все пойдет не так, как надо…»

— … они отлично сработают, — закончила Джесси. И это было правдой, не так ли? Ситуация принимала предельно простой оборот. Она не хотела истечь кровью — кто бы хотел этого? — но все-таки это лучше, чем все усиливающиеся судороги и жажда. Лучше, чем он. ОНО. Галлюцинация. Или что бы это там ни было.

Джесси облизнула пересохшие губы сухим шершавым языком и поймала разлетающиеся, смущенные мысли. Попыталась привести их в порядок, как она сделала это после того, как баночка с кремом выскользнула из ее руки и упала на пол. Однако теперь думать было намного труднее. Джесси продолжала слышать обрывки разговора и продолжала вдыхать запах отцовского одеколона, осталось ощущение твердого предмета, прижимающегося к ней снизу. А потом, был еще Джеральд. Казалось, что Джеральд разговаривает с ней, лежа на полу. «Оно вернется, Джесси. Ты никогда не сможешь остановить это. Оно преподаст тебе отличный урок, моя гордая красавица».

Джесси бросила на него взгляд, потом быстренько отвернулась к стакану. Казалось, что Джеральд свирепо ухмылялся той частью лица, которую собака оставила нетронутой. Джесси снова попыталась заставить работать свой разум, и после некоторого усилия, казалось, шарики в ее голове, как в каком-то механизме, опять закрутились.