Игра Эндера

Несмотря на все опасения и предчувствия, Валентину явно забавляла игра в Демосфена. Теперь у нее были свои рубрики фактически в каждой сетевой газете любой страны. Особенно смешно было видеть деньги, постоянно пополняющие ее доверенные счета. Питер и Валентина даже осуществляли пожертвования от имени Демосфена. Как правило, это были вполне заметные суммы, но недостаточно большие, чтобы купить дополнительное право голоса. Она получала огромное количество корреспонденции, поток писем был столь велик, что ее газета наняла специального секретаря для ответов на простые вопросы и банальные послания. Смешные послания, письма от национальных и международных вождей, иногда весьма неприятные и враждебные, иногда вполне дружелюбные, но всегда стремящиеся повлиять на мировоззрение Демосфена — эти письма она и Питер читали вместе, смеялись от души, потешаясь над взрослыми, пишущими такие вещи им — детям — и ничего даже не подозревающим.

Иногда ей бывало просто стыдно. Отец регулярно прочитывал все статьи Демосфена и никогда не читал Локи, а если и читал что-нибудь, то никогда не высказывался по его поводу. За ужином он частенько цитировал выдержки из статей Демосфена. Питеру очень нравилась подобная реакция отца — «Видишь, это доказывает, что обычный простой человек проявляет внимание» — но Валентина чувствовала унижение за отца. Если бы он только знал, что это я писала и что я не верю в половину того, что написано, он бы рассердился и сгорел от стыда.

Раз в школе она чуть-чуть не накликала беду. Учительница истории попросила их написать сочинение, отражающее борьбу взглядов Локи и Демосфена, высказанные ими в разных статьях. Валентина утратила всякую осторожность и сделала блестящий анализ их работ. А в результате ей пришлось иметь весьма неприятный разговор с директрисой, решившей опубликовать ее работу в некоторых сетевых газетах. Питера это попросту взбесило.

— Ты написала сочинение почти как сам Демосфен, — кричал он. — Все, теперь ты не сделаешь ни одной публикации, я сегодня же уничтожу Демосфена, ты вышла из-под всякого контроля.

Однако даже подобные громовые раскаты ярости напугали ее меньше, чем громовое молчание Питера. Все произошло в тот момент, когда Демосфен получил приглашение принять участие в Президентском Совете по перспективам развития образования, голубая ленточка приглашения мало что значила, но выглядела очень роскошно. Валентина ожидала, что Питер воспримет все это как своеобразный триумф, однако его реакция была прямо противоположной.

— Отклони его, — грубо буркнул он.

— Но почему? — встревожилась Валентина.

«Ведь это даже не работа. Они даже пошли на сохранение инкогнито Демосфена, предоставляя ему право вести дискуссии посредством сетей. Кроме того, весь этот конгресс дал бы дополнительный вес фигуре Демосфена, ввел бы его в ранг уважаемых людей…»

— И тебе, конечно, очень хочется собрать все лавры раньше меня…

— Питер, но ведь речь идет совсем не о тебе и обо мне, речь идет о Демосфене и Локи. Мы создали их. Они вымышленные, а не реальные фигуры. Кроме всего прочего, приглашение на Совет отнюдь не означает, что Демосфен лучше Локи, это доказывает, что у Демосфена больше сторонников. Ведь ты же знаешь сам. Мы сами стремились под именем Демосфена ублажать ненавистников России и прочий шовинистический сброд.

— Но мы не предполагали, что все так обернется. Предполагалось, что Локи будет выглядеть более авторитетно.

— Но так и есть на самом деле. Настоящее уважение всегда пробивает дорогу дольше, чем просто общественное признание. Питер, ты не должен злиться на меня просто за то, что я хорошо справилась с тем, что ты сам спланировал.

Он был зол, целыми днями не разговаривал с ней, даже тогда, когда ей пришлось готовить материал для очередного обзора. Он не подошел к ней, хотя обычно объяснял, что и как нужно писать. Он решил, что его молчаливая месть отразиться на качестве статей Демосфена, но, как ни странно, никто ничего не заметил. Возможно, еще больше его взбесило то, что Валентина сама не подошла к нему и не стала слезно умолять о помощи. Она слишком долго пробыла Демосфеном, чтобы нуждаться в чьих-то подсказках о том, что Демосфен думает и что ему следует писать.

Благодаря постоянно растущей корреспонденции с широким кругом политически активных граждан, она начала узнавать такие вещи, получать такую информацию, какую вообще нельзя выудить из официальных источников. Некоторые военные в своих письмах, не желая того, роняли крохотные крупицы секретных сведений, Питер и Валентина методом анализа складывали их воедино, а в результате получалась весьма мрачная зловещая картина Варшавского Договора. Без сомнения, они готовились к войне, жестокой и кровавой наземной бойне. Демосфен вряд ли был далек от истины, предполагая, что Варшавский Договор не будет свято соблюдать принципы Союза.