Игра Эндера

Занятия удались на славу, они многому научились, но к концу практики Эндер чувствовал себя одиноким и опустошенным. До отбоя оставалось еще полчаса. Ему не хотелось идти в казарму — после долгих раздумий он пришел к выводу, что хороший командующий должен находиться отдельно от армии и навещать барак, только имея вескую причину для посещения. У мальчиков появится лишний шанс не ссориться друг с другом, если они будут уверены, что за ними никто не подглядывает и не подслушивает, что они могут говорить, думать и поступать, как сочтут нужным.

Он направился в игровую комнату, где несколько мальчиков развлекались, убивая время до сна. Ни одна из игр не интересовала Эндера, тем не менее он загрузил одну; это была примитивная, легкая в управлении игра специально для новичков-новобранцев. Пренебрегая утомительными надоедливыми подробностями и всякими правилами, он бесцельно изучал окружающую обстановку, используя игровую фигурку — крошечного смешного медведя.

— Так ты никогда не выиграешь.

Эндер улыбнулся.

— Ты пропустил практику, Элай.

— Я был там. Но они выделили твою армию в отдельной комнате. Теперь ты большой человек, вряд ли станешь нянчиться с малолетками.

— Ты на целый коробок больше меня.

— Коробок? Тебе что, было указано свыше готовиться к казни. Или у тебя просто хандра.

— Это не хандра, это старость. Секреты, интриги, перевороты, измены. Вот и ты мне изменил, а теперь хвостом виляешь.

— А разве ты ничего не знаешь? Мы теперь враги. Следующий раз встретимся в бою. Посмотрим какой ты ас.

Это была лишь шутка, но слишком горькая правда стояла за ней. Для Эндера слова Элая не показались смешными, он почувствовал горечь и боль, а самое главное острое чувство, что теряет друга. Еще больнее ему было от того, что Элай весел и беззаботен, будто их дружба ничего не значит для него.

— Давай, смотри, — сказал Эндер, — я научил тебя всему, чего ты знаешь. Но я не учил тебя всему, что знаю я.

— Я всегда знал, что ты кое-что держишь про запас.

Молчание. Медведю Эндера приходилось очень туго. Он залез на дерево.

— Нет, Элай. Я ничего не держал про запас.

— Я знаю, — сказал Элай. — Я тоже.

— Шалом, Элай.

— Увы, это невозможно.

— Что невозможно?

— Мир. Это то, что означает «шалом». Мир с тобой и в тебе.

Слова эхом прозвучали в памяти Эндера. Голос матери что-то тихо шептал ему. Не думай, что я принес мир на землю. Я пришел сеять не мир, а бурю. Эндер представил свою мать, протыкающей острой шпагой Питера. Со шпаги стекает кровь. А голос все звучит и звучит в мозгу.

Снова молчание. В гробовом молчании медленно умирал медведь. Это была глупая смерть, сопровождаемая смешной музыкой. Эндер оглянулся. Элай давно ушел. Он почувствовал, как из него вынули какую-то сокровенную частичку души, и на ее месте воцарилась пустота. Вместе с Элаем и Шеном, он чувствовал себя сильным. Их союз казался прочным, как броня, что слово «мы» у Эндера стало постепенно вытеснять одинокое «я».

Но Элай кое-что забыл. Эндер лежал на койке и смотрел в потолок, вдруг он почувствовал губы Элая возле щеки, слегка щекотнув, они произнесли мудрое слово «мир». Это слово-поцелуй, этот мир до сих пор с ним. Я состою из того, что помню, и Элай в моей памяти по-прежнему самый близкий друг. Эта память настолько сильна, что они не смогут вырвать ее из меня. Эти воспоминания, так же как и образ Валентины, и есть часть — лучшая часть — моего «я».

На следующий день он столкнулся с Элаем в коридоре. Они приветствовали друг друга как ни в чем не бывало, долго трясли друг другу руки и болтали о всяких пустяках. Однако они оба знали, что отныне между ними стена. Эту стену можно легко сломать, но это будет потом, в будущем. А сейчас лишь настоящий душевный разговор может сблизить их, пустить корни, которые уйдут глубоко в землю, и там, где стена не властна, сплетутся воедино, в единое «мы», вместо одиноких «я».

Самым страшным в этой ситуации был страх, что стена никогда не исчезнет, что сердце Элая ликует от свободы, оно радуется их разобщению и заранее готово сдать его врагам. С этого дня они не смогут быть вместе, они будут жить и существовать отдельно. А это значит, что Элай стал чужим, теперь у него будет своя, иная жизнь, ничем не связанная с моей. А когда мы снова встретимся, мы не будем уже знать друг друга.

Эндеру было горько и грустно, но он не расплакался. Он справился с охватившими его чувствами. Когда они сделали предателем Валентину, использовали ее как послушное оружие для его обработки, с того самого дня никакое горе не могло его ранить сильнее, снова заставить плакать. Эндер был твердо уверен в этом.

С этой злобой и ожесточением он решил, что достаточно силен, чтобы начать решающую схватку со своими настоящими врагами — его учителями.

11. Вени види вици

— Вы не можете серьезно относиться к подобному расписанию учебных боев.

— Совсем наоборот.

— Он получил армию всего лишь три с половиной недели назад.