Игра ферзей

Крепко пожав руку старшему офицеру, я чуть отступил в сторону, давая возможность ему выйти на возвышающийся постамент, и когда он там оказался, обратился с речью к добровольческой армии сопротивления Ферси. Говорил он красивым, хорошо поставленным голосом, с огоньком говорил, мне понравилось, хотя и ощущалась в его словах некая формальность, но для того чтобы её уловить, нужен был опыт, а у абсолютного большинства он отсутствовал напрочь, такое мог заметить разве что искушённый опытом профессиональный политик или дипломат.

Закончив толкать речь, генерал-лейтенант уступил место следующему оратору, и так продолжалось чуть больше часа. Нас хвалили, называли героями и отчаянными смельчаками и тому подобные слова благодарности, положенные в такие торжественные моменты, а потом началось награждение. Я стоял и смотрел, как выходят из строя отличившиеся бойцы и как после зачитывания выписки из приказа о награждении прикрепляют к кителям ордена и медали и вручают памятные подарки, на награды империя не поскупилась, щедрым жестом одаривая всех.

Я стоял на трибуне в окружении гражданских чиновников и старшего комсостава и в то же время ощущал себя чужим на этом празднике жизни, впрочем, судя по лицам, многие мои бойцы пребывали точно в таком же состоянии. Война и оккупация закончились, и теперь необходимость в отчаянных бойцах отпала. Те качества, что крайне необходимы во время войны, совершенно не нужны и даже опасны в новой мирной жизни, и от лихих героев былых боёв и сражений избавляются за ненадобностью, как правило, это делают спустя какое-то время под разными благозвучными предлогами. Кого-то в отставку отправят, кого-то кнутом или пряником в общее стойло загонят, а самым дерзким и непокорным карьеры и репутации сломают или ещё какую-нибудь подлую провокацию устроят. В общем, обычная житейская история, ничего нового. Власть имущие по окончании войны всеми силами стараются избавиться от чувства единения боевого братства, крепко спаянного совместно пролитой кровью, потому как видят в нём большую для себя опасность или потенциальную угрозу.

— Гос… гм, товарищ гвардии капитан, пройдёмте в главный концертный зал, в вашу честь будет дан концерт и состоится церемония награждения, тут и без вас есть кому присутствовать, — неожиданно послышался за моей спиной голос одного из гражданских чиновников, присутствующих на трибуне.

Медленно обернувшись, я внимательно на него посмотрел и, тщательно подбирая слова, задал ему вопрос:

— Вы предлагаете покинуть вверенные мне войска и отправиться на праздничный концерт?

— Да, а что тут такого? — с немалым удивлением отозвался он и, вдруг что-то такое сообразив, отступил на полшага назад, и на его хитроватой физиономии отразился лёгкий испуг.

— Да, в общем-то ничего, за исключением того, что командующему покидать войска в столь торжественный день не делает ему чести. Именно по этой причине я отказываюсь. Завершив церемонию награждения, я лично сопровожу нашу повстанческую армию в казармы, и когда мы сдадим оружие, прибуду вместе со своими заместителями и отличившимися воинами в главный концертный зал, — без всякой агрессии и выражения неудовольствия ответил я чиновнику и вновь продолжил наблюдать процесс награждения и в то же время обдумывать, что это такое было, уж не подослал его кто выманить командующего, а при случае раструбить в средствах массовой информации о неблаговидном поступке. Очень уж на это было похоже, но да ладно, я сегодня бесспорный хозяин положения, герой дня, так сказать, и мне многое дозволено, а вот завтра… Завтра поутру я уже буду никто и звать никак. Армия сложит боевое оружие, и вся моя сила исчезнет как не бывало, одни ошмётки останутся, а пока что пусть шакалы потерпят, недолго ведь осталось на самом деле.

Всю процедуру награждения отличившихся бойцов я так и простоял на трибуне, внимательно наблюдая за происходящим. Среди награждаемых я изредка замечал знакомые лица, хотя имён и позывных совершенно уже не помнил, слишком уж законспирировано было наше командование, что и не позволило противнику выйти на него. Мыслей всяких разных в голове вертелось много, и только лишь окончание награждения прекратило этот поток философских раздумий.

Лось опять взял командование парадной колонной на себя, и мы строевым шагом покинули площадь. Уже на улицах погрузившись на пассажирские платформы, направились за город в казармы, где под личную подпись сдали личное оружие с боеприпасами. Выполнив всё полагающееся, большинство могло возвращаться домой, но теперь уже бывшие бойцы повстанческой армии не расходились, находясь в ожидании чего-то, и оно не заставило себя долго ждать. Подъехали грузовики и выгрузили готовые блюда и деревянные бочки с коллекционным коньяком. Народ развлекался и отдыхал после утомительного стояния на центральной площади, но было видно, что веселье это наигранное, люди расставались друг с другом, и оттого в воздухе неосязаемо витала грусть и печаль.