Игра Герцога

Может быть, и не совсем правильно брать чужое, но в этой ситуации просто нет иного выхода! Он доберётся до города на этих санях, и тут же сообщит в полицию, что попал в неведомую передрягу, и был вынужден воспользоваться брошенными кем-то санями. В конце концов, в Лихоозёрске его знали все, от мала до велика, и уважали. Не посчитают же его за конокрада!

«Никак нет, абый Залман! И не подумает начальник плохо о тебе!» — то ли в помутнении, то ли наяву услышал он голос доброго соседа-татарина Ильнара Санаева, что содержал лавку восточных сладостей напротив его аптеки. Да, надо будет повидаться с ним. Залман вспомнил, что не раз приходил на помощь соседу, даже выходил его малолетнего внука, и при этом не взял тогда ничего за свои услуги.

Он вновь осмотрелся — нет, никого, и тем более добродушного соседа, рядом не было. Да, пора уезжать!

Но, сделав шаг в сторону саней, аптекарь остановился.

Тёмный вход в какую-то пещеру неудержимо поманил его!

'Где же я? — подумал вновь, и догадка пришла сразу же, ведь Залман не хуже других знал про байки относительно старой шахты. Сам он никогда и не думал отправляться в такие глухие места и не верил сказкам о сокровищах…

Но ничем иным, как входом в ту самую шахту, это место и быть не могло…

«А что… если? — он вновь посмотрел на белого коня. — Нет, ехать… Хотя… я только спущусь ненадолго, и посмотрю, что там, а потом уж! А вдруг там совершено преступление? Тогда я сообщу о нём нашему исправнику, как его, Голенищеву!»

И, ещё недолго поколебавшись, аптекарь засеменил к пасти входа…

— Запах какой-то странный, будто и правда труп тут! Давно, и не один! — сказал он себе, шагая вниз по покрытым грязной известью ступенькам. Когда они закончились, аптекарь увидел слабо горящий факел. Вырвав его, пошёл глубже, всё равно почти ничего не различая перед собой.

Узкое пространство вдруг сменилось широким.

— Ух! — издал звук, отозвавшийся эхом, который сменил шелест и писк встревоженных летучих мышей. Под ногами что-то звякнуло. Наклонившись и посветив факелом, он нащупал что-то круглое и поднёс к очкам.

Глаза вытаращились:

— Да это же! — и он повертел монетой, попробовал за зуб, довольно хмыкнул и убрал в карман.

Пройдя ещё пару неуверенных шагов, аптекарь нащупал носком уже несколько кругляшков, а когда посвятил, увидел, что они словно насыпаны длинной блестящей дорожкой. Залман, словно собака, упал и пополз на четвереньках, а дыхание становилось всё более частым и неровным.

Чуть приподняв глаза, он замер, и морщины испещрили его высокий лоб — перед ним возвышалась громадная туша, и чрево было наполнено монетами!

В этот миг почему-то вспомнилось всё, что было раньше… Он родился в бедной семье, с таким трудом сумел вырваться из нищего городского квартала и стать медиком. Служить военным хирургом пошёл добровольно, потому что это показалось тогда единственным выходом из бесславного и, в общем-то, голодного тупика. Затем, вернувшись с войны, отказывая себе в лишнем куске хлеба, и открыл аптеку, а при ней тайно организовал мастерскую по производству боеприпасов. И всё для того, чтобы забыть наконец-то проклятое время безденежья! Но прошлое, особенно пережитое на войне, врывалось к нему, словно ветер в замочную скважину, и, чтобы утихомирить эту бурю, он стал принимать опий, который, как известно, всегда был у аптекаря под рукой.

То же, что лежало перед ним, наверное, было подарком самой Судьбы! Это — справедливое и долгожданное вознаграждение за сложный путь. Руки судорожно тряслись, купаясь в золотых монетах. Он подносил их к лицу и будто умывался.

— Вот оно! Неужели! Теперь! Это мне за всё! Это — мой!

Он представил, как нагрузит сейчас сани монетами, аккуратно прикроет, и, дождавшись потёмок — что же, ради такого можно и потерпеть, доедет до аптеки. Работающий точно, как часы, ум, просчитывал, как надо незаметно перегрузить всё это богатство в подвал, где его тайная оружейная. А потом… успокоиться, принять наконец дорогой его сердцу «Laudatum opium»…

Лишь вспомнил о каплях, как нестерпимо захотелось… может быть, осталось хоть что-то!..

Но, как только он распрямился и стал ощупывать одежду под шубой, в затылок уткнулось что-то.

Команды «Руки вверх!» не последовало, но Залман машинально вздёрнул ладони. Может, резкое движение и предопределило исход, но выстрела Залман, который так внезапно обрёл и потерял неслыханное никому богатство, так и не услышал…

Эпилог

Лето задержалось, но всё же пришло, и солнце каждый день нагревало мостовую так, что шёл жгучий нестерпимый пар. Лихоозёрск, будто зверь, медленно зализывал раны и приходил в себя.

Высокая комиссия по царскому указу, конечно же, посетила город. Несмотря на наличие железной дороги, чиновники из столицы добирались почти две недели — столь неблизок путь в эти северные глухие края. Поплатились за содеянное многие, да не все. Ведь, если разобраться, каждому второму жителю городка было что поставить в укор за творившееся той тёмной и длинной зимней ночью…