Игра Канарейки (СИ)

Была только тьма и боль. Было ли одно порождением другого или это – две разные пытки, Ольгерд понять не мог. И не мог понять, почему он продолжает слышать голос Карины. Надрывный, громкий, решительный. Рассекающий темноту, как свет магического светильника.

– О’Дим, я хочу заключить с тобой договор, – сказала Канарейка. – Сыграть на душу Ольгерда. И мою душу.

Голоса в бесконечной темноте были единственным, за что Ольгерд мог уцепиться. На что мог отвлечься от калечащей боли. Он попытался закричать в гулкой темноте, но, кажется, у него уже не было горла.

– И мою, – хрипло добавил голос ведьмака.

– Геральт, нет! – воскликнула Канарейка. – Это моё дело. А тебя ждут. Твоя чародейка. Цири.

– Очень хорошо, Карина. Я же говорил, что ты придёшь в последний момент, – говорил уже Гюнтер. Спокойно, негромко. Но что-то в его голосе отличалось от голосов ведьмака и эльфки. Что-то будто резонировало, отдавалось леденящим эхом где-то внутри. – Для Геральта у меня есть загадка. А что до тебя, Карина. Тебе придётся столкнуться с самым страшным врагом.

Кажется, она что-то ответила, только атаман уже не смог разобрать.

Ольгерд почувствовал холод. Лишь спустя несколько минут он понял, что это – холод каменной плиты, на которой он лежал. Прошло ещё некоторое время, прежде чем он смог наконец разлепить глаза.

Канарейка и ведьмак лежали на земле и не шевелились. Гюнтера О’Дима нигде не было.

Комментарий к XLVIII. Долги

автор не умер, автор кончился и ушёл в лес. вернётся, и всё будет.

========== XLIX. Долго и счастливо ==========

На этом свете жульническая явь частенько прикидывается истиной.

Цирилла Фиона Элен Рианнон

Утро было самым обыкновенным, ничем не отличалось от сотен таких же.

Карина проснулась сама, не от грохота или солнца, назойливо бьющего в глаза. Неторопливо, без спешки эльфка потягивалась на привычно жёсткой перине.

Её угол в маленьком деревянном домишке на краю Вересковки был отделён плотной занавеской от остального дома – больше из её собственной прихоти, чем ради какой-то практической пользы. Запахи, звуки и разговоры, естественно, проникали через эту тряпичную стену, но так Карина создавала себе хотя бы иллюзию уединения.

Эльфка встала, начала одеваться.

Было слышно, как вода бурлит в казане, как тихо напевает Ани. Запах похлёбки напомнил Карине, что она вчера легла спать на голодный желудок.

Уже толком и не могла вспомнить, почему. Кажется, из-за очередной глупой размолвки с Каетаном – оба с ослиным упрямством упёрлись в какую-то ерунду, вроде бы даже успели покричать друг на друга и в итоге разошлись спать, оставив Ани одну сидеть за столом да растерянно гладить рукой свою кошку с серебристой проседью на спинке.

Ани старела так же неумолимо быстро. В её смоляной косе появились седые прядки, уголки рта медленно потянули вниз годы и улыбки. Вокруг глаз залегли морщинки, а руки иссушились, кожа показала синие трубки вен.

Каетан видел это, замечал, как быстро она из свежей юной девицы становится болезненно похожей на него. Иногда он подолгу сидел за столом, глядя на хлопочущую Ани, и думал о чём-то своём.

– Ты проснулась? – спросила женщина, вытаскивая из печи казан с похлёбкой.

– Как видишь, – буркнула Карина, усаживаясь за стол.

С минуту висела тишина. Карина пыталась стряхнуть с себя остатки сна, а Ани, кажется, просто наслаждалась безмолвием. Увидев, что эльфка, сдвинув брови, будто бы ненароком окинула взглядом комнату, женщина выдохнула:

– Он ушёл на рассвете. Жена Вацлава, Корнелька, вот-вот разродится, нужно сделать мазь или настойку… Я не совсем поняла слово «medicinae».

Карина подпёрла голову рукой.

– По-моему, когда он разговаривает с тобой на Hen Linge, это больше похоже на издёвку.

Ани, улыбаясь, наливала похлёбку в миску.

– А я думаю, что он в эти минуты позволяет себе забыть, что живёт среди чужого народа. Он разрешает себе быть собой и говорит на родном языке.

Карина выдохнула.

– Ты ужасная идеалистка, Ани.

Женщина взглянула на эльфку выразительно:

– А ты, хочешь сказать, нет?

Крыть было нечем, поэтому Карина насупилась и стала активно черпать ложкой похлёбку.

– Доешь, – вдруг строго сказала Ани, – пойди к нему и помиритесь. Вы этой чепухой треплете мне нервы.

Эльфка продолжала жевать и упрямо смотреть перед собой.

– Вы цапаетесь из-за ерунды, кричите друг на друга и каждый раз забываете, что на утро оба будете мучиться.

– Cuach aep arse, не пойду я к нему! – вдруг выругалась Карина и стукнула ладонью по столу. – Этот hen думает, что он умнее всех!

– Я тоже так думаю, – мелодичным спокойным голосом сказала Ани. – И ты. Это вполне нормальное заблуждение того, кто видел в жизни чуть больше, чем собственный двор и отхожее место.

Карина глядела на дно тарелки.

– Ему тяжело, – выдохнула Ани, улыбаясь. – Я быстро старею, и он это замечает. Он боится, что ты тоже покинешь его.

– Что значит «тоже»?! – всполошилась Карина. – Да и вообще… – добавила она задумчиво. – Это ещё вопрос нерешённый.