Игра Канарейки (СИ)

Провокация? Он хочет, чтобы она показала слабость? Просто из упрямства Канарейка не могла себе этого позволить.

– А ты больно сладко говоришь для пещерного бандюги.

– Я – Ульрих, – проронил рыцарь.

Ульрих был облачён в тяжёлый орденский доспех, в руках сжимал железный меч. Канарейка была безоружна, но пыталась судорожно что-то придумать. В голове был тяжёлый туман, на виски давило.

– Шишка? – спросила эльфка, как бы ненароком переложив одну ногу на другую. Взгляд рыцаря, естественно, дольше нужного задержался на ней, он чуть ли не заставил себя отвернуться. Он как-то мягко для главаря бандитов улыбнулся.

– Пока Радовид не распустил Орден, я был в верхушке Северного крыла.

– И что, я должна сочувствовать тебе?

Ульрих посмотрел на эльфку. Её глаза очень нехорошо блестели в отголосках блёклого света. Она была связана, почти полностью раздета, накачана фисштехом, парни Ульриха хорошенько развлеклись с ней. Но почему-то даже теперь от неё тёмными клубами исходила опасность.

Он не видел, что Канарейка закусила губу до крови.

– Радовид вас распустил, и вы решили отлавливать преступников и приторговывать наркотиками?

Ульрих отошёл от стены, нахмурился, не стал отвечать, убеждая себя, что не намерен разговаривать с убийцей. Звуки битвы были очень близко.

Из-за поворота молниеносно вывернул рахитик, зажимая кровоточащую рану на боку рукой. Ульрих отскочил назад, а рахитик подпрыгнул с Канарейке, с удивительной для такого тщедущного тела силой оторвал её от земли и приставил лезвие меча к шее.

От резкой смены положения у эльфки потемнело в глазах, она вскрикнула, когда рахитик резко дёрнул её за волосы. Канарейка чувствовала, как её рубашка пропитывается его кровью.

Когда зрение вернулось, в узком коридоре пещеры эльфка увидела Ольгерда. Он шёл своей обычной размашистой расслабленной походкой, будто не был весь перемазан в своей и чужой крови, не сжимал с силой в руках свою карабелу.

– Ещё шаг, приблуда, я её прирежу, – визгнул рахитик.

Ульрих выставил меч перед собой в блоке. Ольгред остановился, медленным плавным движением разрубил карабелой пояс кунтуша. Рахитик, Канарейка и Ульрих замерли, наблюдая за атаманом.

– Бросай свой меч, – приказал рыцарь.

Атаман как-то даже дерзко для его положения отбросил карабелу в сторону. Он посмотрел на Канарейку, замер не мгновение, снял кунтуш, оказавшись в свободной льняной рубахе.

– Ты же здесь главный? – спросил Ольгерд у Ульриха.

Рыцарь кивнул, не опуская меча.

– Я считаю, мы можем договориться.

– После того как ты зарубил моих людей? – холодно спросил рыцарь.

– Ульрих! – крикнул рахитик. – Хватит шаркаться с этим приблудой. Пусть проваливает, или прирежу эльфку!

Ульрих жестом указал рахитику заткнуться. Тот смачно плюнул в сторону, ещё раз дёрнул Канарейку за волосы. Она рвано выдохнула, подняла взгляд огромных серых глаз на Ольгерда.

Фон Эверек скользнул по ней взглядом, прямо посмотрела на Ульриха.

– Не такой уж я и приблуда. Более того, я считаю, что у меня достаточно денег, чтобы договориться с вами.

Ульриху явно польстила такая речь. Он посмотрел на атамана поверх блестящего лезвия меча.

– Кроме того, – продолжил распаляться атаман. – Я хорошо воспитан, и поэтому считаю неприемлемым вид, в котором сейчас находится ваша пленница. Отдайте ей мой кунтуш.

Рахитик сначала зычно загоготал, но поймав строгий взгляд Ульриха, проглотил смех и снова сплюнул.

– Сколько ты можешь дать? – спросил рыцарь.

– Десять тысяч новиградских крон. Только оденьте её. Голые нелюди мерзее утопцев.

– Брось вперёд, – кивнул Ульрих. Медленными шагами подошёл к лежащему на земле кунтушу, не отрывая взгляда от атамана. Подцепил кунтуш краем меча, попятился к Канарейке.

Она уже несколько минут старалась выглядеть как можно более обессилевшей, обвисла в руках рахитика. Ульрих набросил неожиданно тяжёлый кунтуш Ольгерда Канарейке на плечи, под полами стало не видно её рук.

Эльфке просто невозможно повезло с тем, что рахитик был накачан фисштехом так, что не заметил этого, продолжая тянуть её за волосы. Ульрих отошёл на несколько шагов в сторону, опустил меч чуть ниже.

– А вас нет причин хранить верность вашему заказчику, так? – спросил Ольгерд.

– Если сговоримся о цене.

– Как насчёт ваших сучьих жизней?! – воскликнула Адель, выйдя из темноты. Она поравнялась с атаманом, остановилась, почёсывая бедро кортиком с витой ручкой. Ольгерд коротко взглянул на неё, взглядом указал на Ульриха. Тот напрягся, рахитик ещё раз дёрнул Канарейку, оттащил ещё за собой на пару метров:

– Этот сучёныш время тянул!

Адель тут же бросилась на Ульриха, засверкали клинки. По тому, как рыцарь всё время стоял корпусом к противнику, а не боком, пытался пятиться, было видно, что он привык драться с огромным щитом, которого сейчас поблизости не оказалось. Он был силён, но без щита – не так, Адель в целом – недурна, но ей всё же требовалась помощь.

Атаман тем временем медленно и вальяжно направился к откинутой в сторону карабеле. Рахитик обмер, неосознанно нажимая на меч. По шее Канарейки потекла струйка крови.

Ольгерд поднял с пола пещеры оружие, вытер лезвие о штанину.