Игра Канарейки (СИ)

Канарейка не узнавала Вересковку. Она запомнила её совсем другой тогда, когда эльфка была здесь в последний раз. Здесь пахло не опилками и краской, а хмелем и свободой. У неё здесь был дом, семья, был Каетан…

В большой сарай жители Вересковки натащили столов и лавок и стали собираться там, чтобы перекинуться костями или сыграть партию в гвинт.

Биттергельд, непривычный к езде верхом, с удовольствием плюхнулся на лавку. Канарейка положила рядом с ним вещевой мешок.

– Сразу поедешь, ушастая?

Канарейка кивнула. Она бы с удовольствием погрелась и просохла, выпила бы горячего вина или мёда, но чувствовала, что ехать надо сейчас.

– Где он?

– На западе, в паре миль в лесу опушка.

Канарейка собралась идти, но гном ухватил её за полу плаща. Эльфка обернулась, Биттрегельд поднял на неё взгляд.

– Карина, если ты не вернёшься к началу заката, я поеду за тобой.

Канарейка натянуто улыбнулась.

– Сиди здесь, Бит. Стереги вещи и пей. Ничего не случится.

Эльфка развернулась и вышла на улицу.

Конечно, с ней ничего не случится. Только она может застрять там надолго.

Дождь усиливался. Капли стучали по листьям, струями стекали с крон и пригорков. Лес был хорошо знаком Канарейке, она помнила буквально каждое дерево – как оно ещё было маленьким кустиком и как быстро росло, став теперь гигантом, подпирающим небо. Большим настолько, что эльфка не могла его обхватить.

Сбоку по лесу петлял ручей, бился о камни и шумел так, будто он был немногим уже Понтара. Весь лес громыхал от дождя, его обитатели спрятались от него же. Безжизненный и оглушающе громкий.

На Канарейку будто разом свалилось всё, что с ней произошло. Хотелось рассказать всё, до последнего слова и мига, как в детстве, совсем давно, прижаться к родной прямой спине, спине воина и убийцы, который сделал Канарейку собой.

Канарейка свернула с тропы, пробралась через заросли дикой малины и мелких дубов, вышла на поляну. Деревья склоняли к ней свои кроны, образовывая живую крышу, через которую не пробивался ни дождь, ни солнечный свет. Каетан часто ходил сюда, говорил, что это место напоминало ему Брокилон.

Эльфка села на землю возле большого плоского камня, будто растущего из земли. На его отполированной временем поверхности было выцарапано одно-единственное слово – athair*.

Лес вокруг гремел и раскачивался от порывистого ветра, только эта поляна словно находилась в каком-то параллельном мире или под магическим куполом.

Канарейка опустила капюшон, прошептала, наклонившись к камню:

– Caedmil, Kaethan.

Он часто ходил сюда, обретал здесь покой и смирение, а Канарейка и не могла пожелать ему большего. Поэтому, когда его убили, эльфка оставила тело эльфа здесь, чтобы он соединился с этим лесом, с этой поляной. Чтобы она всегда знала, где его искать.

Комментарий к XXVI. Смерть

Athair. –Отец.

Caedmil, Kaethan. – Здраствуй, Каетан.

Астарожна, хэдканоны и тлен

========== XXVII. Vita ==========

Очередная глава о далёком прошлом, плод моего воспалённого воображения.

Да простит меня Мелитэле за мою ломаную Старшую речь.

Что-то кончается, что-то начинается.

Кто-то очень мудрый

Каетан считал, что ему пришлось слишком рано учить её держать нож и лук.

Ей было одиннадцать, когда озлобленный на участившиеся нападения «белок» кмет прямо на улице схватил Карину за шкирку и принялся колотить. Девочка перепугалась, не стала метаться и сопротивляться, повисла у него в руках, не издавая ни звука. Мужчина стал бить её в живот, бросил на землю, в исступлении орал, схватил лопату и ударил девочку древком по рёбрам. Несколько мужчин собралось вокруг. Они ругались и размахивали руками, но никто даже не подумал остановить разошедшегося кмета.

В какой-то момент, когда слёзы уже кончились, а на теле, кажется, не осталось живого места, появился Каетан, которому о происходящем рассказал соседский мальчишка, друживший с Кариной. Эльф молча выхватил у кмета лопату, бросил её в сторону и поднял девочку с земли. Карина еле стояла на ногах.

К этому времени Каетан успел привыкнуть к девчонке. Она сильно помогала ему в быту – за столько лет он так и не научился толком жить с одной рукой. Да и скрашивала его жизнь эта маленькая серьёзная для ребёнка пройдоха. Её бросили совсем малышкой, а этого, по мнению Каетана, не заслужил никто.

Он жалел её? Возможно. Это были все чувства, которые он к ней испытывал? Совсем нет. Каетан с огромной радостью вмазал бы этом мужику по роже или вовсе проткнул его своим старым эльфским гвихиром. Но тогда люди ополчились бы против него, убежище скоя’таэлей было бы потеряно, и как результат самого Каетана убили бы «белки». За предательство.

Поэтому эльф сделал всё молча, с каменным бесстрастным лицом, даже не поднял взгляда на кмета. Забрал девочку и понёс её домой.