Игра Хаоса. Книга двенадцатая

Контроль, воля. Невидимые струны силы касаются бредущего вперед порождения зова гигантской трубы. Покорность, подчинение… Готовые ментальные конструкции всплывают из глубин короны фат. Ей не надо тратить время на их создание, лишь вливать силу в проверенные временем заготовки. Каменный уродец замер, встряхнулся, словно собака, пытаясь отбросить то, что впивалось в его разум. Элементали и природные духи всегда плохо поддавались ментальным воздействиям, и все же не ему с ней тягаться. Память стихий, воля земли… ее приказы, наконец, замедлили, потом остановили движение треножника.

— Быстрее! — крикнула она, бросившись бежать к угольному голему, что замер на вершине холма. Еще чуть-чуть, и он бы скрылся из вида, пришлось бы его догонять, а на ходу столь ювелирные воздействия накладывать сложнее.

Первым на тело элементаля взлетел Рэн, оттолкнувшись от одной из согнутых ног, затем подхватил Нию, затащив ее наверх. Они почти сразу спрятались в глубокой «чаше», плащ-хамелеон лег сверху, сразу же начав процесс трансформации, принимая облик предметов вокруг него.

«Следуй к зову» , — приказ-мысль ослабляет поводок, и голем вновь начинает движение к силе, что его звала.

* * *

Мерное покачивание. Спуск. Подъем. Теперь снова спуск. Големы, вытянувшись цепочкой, неторопливо брели куда-то вперед. Контролируя обстановку, а я, приподняв край плаща, рассматривал окружающую местность. Длинная дорога, петляя, уползала далеко вниз, оббегая по кругу стенки гигантского карьера, на краю которого мы при переходе и оказались. По склонам, то тут, то там ползли еле заметные на общем фоне черные точки — такие же ожившие груды камней, неспешно стекающиеся к дыре в центре.

— Рэн, я чувствую их страх, — шепнула Мистра, — их нежелание идти вниз. Они очень боятся чего-то, ждущего их там.

— Понимаю, — кивнул, продолжая наблюдать за тем, что происходит вокруг. — Но нам нужно туда, причем к их самому главному, к Безумному Богу-кузнецу, хозяину и владыке этих мест.

— Мне страшно, — девушка поежилась и сжалась, будто стараясь стать меньше и незаметнее, — ты не представляешь, насколько я боюсь! Ты хоть понимаешь, что сущности подобного масштаба и силы могут с нами сделать? Его даже демоны боятся, ибо в своем безумии он может сотворить абсолютно все. А ты собираешься предстать перед ним, веря в старые легенды и рассказы проклятой книги о данном им когда-то обещании! О котором здесь, измененный Бездной, Кузнец давно мог забыть. И тогда никакие клятвы его не сдержат, не помешают превратить нас в какую-нибудь мерзость или сделать заготовку для одного из своих проклятых артефактов — сама смерть нам покажется избавлением и спасением!

— Он бог, — упрямо качнул головой, возражая. — Каким бы безумцем он ни был, его обещание свято и связывает его сильнее тысячи цепей и запретов. Он буквально не может преступить через него, это закон, и даже темные боги не в силах его нарушить, они обязаны выполнить все сказанное и обещанное ими, сама их природа не позволит им поступить иначе. Он обещал оказать помощь и защиту Гермесу Трисгемисту и любому другому, кто придет вместе с ним. А так же открыть для них дорогу к Реке мертвых… И у меня есть то, что является воплощением его слов.

Видя, что мои слова не успокоили молодую фату, я, чуть поколебавшись, открыл защищенный карман сумки и достал тонкую золотистую табличку размером с пару мужских ладоней, на которой было отчеканено суровое мужское лицо с взъерошенной бородой, грозно смотрящее вперед.

— Это материальное воплощение божественного обещания. Гермес, видимо, был тем еще прохиндеем и весьма опасался попасть сюда, потому и подготовил заранее дорожку для возможного бегства. И все же он сделал так, чтобы полученным обещанием смогли воспользоваться и другие: за возможность спасения из Тартара можно выторговать очень многое, буквально все, а ведь туда низвергали даже богов… Глупо делать такой актив доступным только для себя, если заранее не знаешь, придется им воспользоваться или нет.

Мистра осторожно коснулась таблички, провела кончиками пальцев по выбитому в металле лицу, затем взглянула на меня:

— Это не только обещание, это нечто большее, словно отголосок памяти, черты личности, — она растерянно развела руками, не зная как описать словами то, что почувствовала. Словно на миг она прикоснулась к личности бога, к поверхностным ее слоям. Я недоуменно пожал плечами, почувствовав образ, посланный мне фатой. Зачем было закреплять обещание так сложно? «Гефест» — имя буквально пронизывало все слои восприятия, словно стержень, нанизывая и удерживая на себе все сложные цепочки памяти, знаний и образов, вложенные в табличку. При этом сама клятва помочь шла где-то побоку, словно малозначительная второстепенная деталь…

Впрочем, это дела богов, а не смертных, главное, чтобы табличка сделала то, что я ждал от нее — открыла нам проход домой.