Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы

С одной стороны, Дарнли настаивал не только на большей власти, но и на том, чтобы европейские правители признали его право держать в своих руках бразды правления страной. С другой – его несоответствие этой роли становилось яснее с каждым днем. (Его тщеславие и вспышки гнева напоминали поведение супруга Маргариты Тюдор Ангуса.) К тому же существовало еще два неучтенных обстоятельства. Одно состояло в том, что еще до конца 1565 года Мария Стюарт уже должна была знать о своей беременности. Второй – люди стали поговаривать о благосклонности, которую Мария выказывает своему пьемонтскому личному секретарю Давиду Риччо. «Прислушиваться к советам двух-трех иностранцев, игнорируя своих главных советников, не знаю, как это можно терпеть», – неодобрительно писал Рандольф, называя Риччо «подлым разрушителем семьи». Рандольф предупредил Лестера: «Горе мне за вас, если сын Давида станет королем Англии». Конечно, все эти слухи были безосновательной клеветой, однако отношение Марии к Риччо не может не говорить об изменении чувств к Дарнли.

13 февраля 1566 года Рандольф сказал Лестеру: «Теперь я знаю наверняка, что королева сожалеет о своем браке, что она ненавидит короля [Дарнли] и весь его род» и что Дарнли постарается найти причины этой ненависти. Дарнли (подстрекаемый шотландской фракцией недовольных) довел себя до бешеной ревности, убежденный в том, что Риччо – отец ребенка, которого теперь носила Мария.

«Я знаю, что, если дело примет намеченный оборот, Давиду с разрешения короля перережут горло в течение ближайших десяти дней», – предсказывал Рандольф. Потребовалось немного больше времени, но 9 марта 1566 года группа вельмож, среди которых был и Дарнли, ворвалась в комнату Марии и заколола Риччо до смерти почти на глазах у королевы.

В подписанном лордом Дарнли соглашении заявлялось:

Пусть знают все люди: Мы, Генри, милостью Божией король Шотландии и супруг Ее Величества королевы… сожалели, что королева страдает от обид и совращений определенных личностей, безнравственных и нечестивых, особенно от иностранца итальянского рода по имени Давид.

Соответственно, он с группой лордов «решил схватить причастных лиц, врагов Ее Величеству, нам, родовой знати и государству, чтобы наказать по их грехам, а в случае осложнений отсечь голову на месте…». В этом, как и во многих других делах, Дарнли являлся марионеткой более решительных людей. Однако за рамки обычного выходило нанесенное Марии оскорбление.

Мария собралась с силами, чтобы убедить Дарнли, что его жизнь, как и ее, в конечном счете окажется в опасности со стороны его соратников – чрезмерно могущественных подданных, которые осмелились убить слугу королевы практически в ее присутствии. Выскользнув из дворца Холируд, она сбежала, забрав Дарнли с собой. Отважная скачка верхом, несмотря на беременность Марии, напоминала гонку, предпринятую ее бабушкой Маргаритой Тюдор. Ботвелл без промедления встал на сторону королевы, и после триумфального возвращения в Эдинбург ей удалось восстановить определенную степень контроля над ситуацией.

Елизавета Тюдор неподдельно испугалась, узнав об оскорблениях, выпавших на долю Марии Стюарт. Английская королева сказала испанскому посланнику, что убийцы Риччо ворвались в покои Марии, «как будто они принадлежали публичной женщине». Если такое могло произойти с одной из двух королев на британском острове, второй становилось сложнее сохранить представление о неприкосновенности.

Предлагая Марии Роберта Дадли, Елизавета со смешанными чувствами обдумывала собственное бракосочетание с эрцгерцогом Карлом, сыном императора Священной Римской империи, хотя и готовилась к браку только «как королева, а не как Елизавета». Затем пришло предложение о французском браке, и всегда присутствовал Роберт Дадли. Даже когда Мария Стюарт уже заказала себе свадебный наряд, Елизавета Тюдор говорила испанскому послу, что вышла бы за Роберта, если бы он был «сыном короля», а император Священной Римской империи в это время посылал к ней новое доверенное лицо. Представляется вероятным, что в 1566 году Роберт уже должен был заподозрить тщетность надежд на брак с королевой, однако с ним и как минимум еще с одним претендентом брачная игра Елизаветы продолжалась.

Заманчивая возможность получить руку английской королевы стала одним из важнейших инструментов дипломатии Елизаветы Тюдор. Почти 40 лет назад венецианский наблюдатель отметил, что англичане использовали юную принцессу Марию, как охотник применяет приманку, чтобы заманивать птиц. Елизавета пользовалась своей рукой таким же образом.