Игра Леона. Пробуждение силы

Не произнеся более ни слова, он развернулся и зашагал обратно к дому. Через минуту за спиной у него послышалось хлопанье автомобильных дверей и скрип шин по гравию. Полицейские уезжали, выключив, наконец, сирены.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросили Олли сразу несколько братьев едва он вошёл.

Не торопясь отвечать Олли прислонил дробовик к стене и первым делом взглянул на мать. Та казалось, не проявляла никакого интереса к происходящему вокруг полностью погружённая в себя. Лишь губы беззвучно шевелились на неподвижном в остальном лице. Словно женщина общалась с кем-то видимым только её внутреннему взору.

– Да говори уже! – не вытерпел Саварру.

Младший из братьев понимал, что вся каша заварилась если не из-за него напрямую, то он явился катализатором происходящих процессов. И теперь ему просто необходимо быть в курсе всего творящегося вокруг.

– Вилхо жив, – произнёс Олли продолжая наблюдать за мамой.

Но никакой реакции с её стороны не последовало. Будто имя среднего сына стало для неё теперь пустым набором звуков.

Зато разом заголосили остальные братья.

– Слава богу! – выдохнул Саварру.

– Отличная новость! – воскликнул Сакари.

– Это просто здорово! – вторил ему Аатос.

– А где он? Как он? – спохватился Сакари.

Олли присел на грубо сколоченную деревянную лавку, стоявшую вдоль стены. В старые времена её использовали, в том числе, как ночное ложе. Теперь она являлась просто частью мебели из числа той, что и не используется и выбросить всё руки не доходят. Тяжёлая, дубовая. Такую махину из дома вынести и четверым нелегко.

– Он в больнице.

– А полиция чего хотела? – спросил Саварру.

– Скорее странно, почему они уехали? – добавил Сакари.

Олли отвечал двоим сразу:

– Предлагали мне поехать с ними и навестить брата. А уехали, ибо я отказался.

– Надо было съездить с ними, – предположил младший из братьев. – Вилхо видно сильно досталось раз он в больнице. Ему нужна наша поддержка!

Старшие братья посмотрели на младшего с удивлением.

– Ты не понимаешь? – покачал головой Сакари. – Обратно Олли не вернулся бы!

– Но чего они тогда его сразу не арестовали? – не унимался виновник всех бед семьи Мяоконнин.

– Они знают, что мы станем защищать маму и себя, – объяснил Олли. – И не хотят брать нас силой, рискуя своими людьми.

Саварру приободрился. Всё-таки семья – это сила! Раз даже обличённые властью полицейские не решаются на прямое столкновение с ней. А значит, и бояться нечего. Пока они на своей территории никто ничего им не сделает. А потом они уйдут к медведям. А там и вовсе юрисдикция Охотничьих Холмов на них распространения иметь не будет.

– А чего они хотят? – прервал своим вопросом радужные мечты младшего брата на редкость неугомонный сегодня Сакари.

– Чтобы мы явились к ним сами, – сообщил Олли.

– Они с ума сошли?

– И ещё намекнули… Да что там намекнули – прямо сказали, что «слить по-тихому» это дело не получится. Хоть никто и не погиб в итоге. А за Вилхо мы, понятное дело, претензий предъявлять не станем.

– Но если мы уйдём в Медвежий Угол, и те нас не выдадут, то, что нам могут сделать местные власти?

Олли пожал плечами.

– Я не юрист. Но, наверное, что-то могут. Имущество конфисковать к примеру. Требовать нашей выдачи. Надавить на других соседей, дабы те в свою очередь надавили на медведей. Да мало ли что ещё.

Все посмотрели на мать, ища у неё поддержки. Ведь они всегда привыкли в трудных жизненных ситуациях полагаться на её мудрые советы.

Однако мама Мяоконнин всё также пребывала где-то далеко, но точно не здесь со своими детьми и их вопросами. Такое случилось впервые в жизни и парни растерялись. На глазах рушился привычный жизненный уклад, в котором решающее слово всегда оставалось за их матерью. Братья могли обсуждать, спорить, советовать и предлагать. Но окончательное решение оставалось за ней. И этому решению как приказу в армии беспрекословно подчинялись и следовали.

Оставалось либо ждать, пока их родительница не выйдет из странного транса, либо действовать на свой страх и риск. В первом случае неизвестным оставалось время до возвращения матери в нормальное состояние. (Если она вообще теперь когда-нибудь в него вернётся). Во втором – кому-то придётся взять ответственность на себя.

Олли поднялся с лавки и подошёл к матери.

– Мама, – позвал он вначале тихо.

Никакой реакции не последовало.

– Мама! Очнись! – потребовал он уже значительно громче.

Ни единый мускул не дрогнул на лице женщины. Только шевелящиеся в неслышном разговоре губы свидетельствовали, что она всё ещё жива.

– Ты нам нужна! Сейчас! – закричал во весь голос старший сын.

Его крик не заставил её даже вздрогнуть.

Олли отступил. Он обернулся. Братья смотрели на него такими глазами, что и без слов стало понятно, кому брать на себя обязанности главы семьи.

Он вернулся к лавке, сел и задумался.