Игра Ловца

— Он — не я! — произнесли губы Брана, — но я приду скоро. Не вставай у меня на пути!

Оба войска, словно завороженные смотрели на эту странную беседу, забыв о бегстве и наступлениии — и даже оба претендента на Железный Трон не вмешивались в разговор тех, кого они считали своими слугами. Некоторые воины потянулись к скорпионам, но Эйгон поднял руку, будто что-то поняв. Точно также застыло в недоумении и войско Рейнис — да и сама королева выглядела озадаченной донельзя.

— Я не подчинялся тебе раньше и не подчинюсь теперь, — рыкнул Смауг, — этот мир — моя добыча!

— Этого мира хватит нам обоим, — в голосе Брана прозвучали знакомые нотки, — вместе мы можем достичь большего.

— Все что мне нужно, я возьму сам!

— Как взял над Эсгаротом? — послышался ехидный смех и дракон рассерженно взревел, бросив невольный взгляд на рубиново-золотую «заплатку».

— Мы уже сражались бок о бок, — продолжал «Бран», — можем стать союзниками и сейчас, разделив власть над миром. Но сначала — пусть твоя королева отведет армию.

— Только если твой король отведет свою, — дракон рявкнул так, что над его головой взметнулось облако дыма, — не раньше.

— Как скажешь, — Бран пожал плечами и вдруг обмяк, втягивая голову в плечи. Зрачки его вновь закатились и в лицо дракона глянули белые бельма. И в этот момент король Эйгон, неуловимо изменившись в лице, хлопнул по плечу ближайщего трубача.

— Отступаем! — громко произнес он. Трубач, бледный от страха, согласно кивнул, поднося к губам горн. Звук трубы пронесся над полем, подхваченный остальными и войско, с трудом сохраняя боевые порядки, начало отход. Майя Уллер ушла одной из последних — в ее глазах, устремленных в сторону Брана читались одновременно страх и любопытство, однако она все же повернула коня. Дракон, взмахнув огромными крыльями взмыл в небо, не обращая внимания на молотящие его по загривку кулаки Рейнис.

— Ты знаешь где меня найти! — проревел он, устремляясь в сторону сожженной столицы. Армия Рейнис нерешительно мялась на месте не зная, что делать — не то отступать тоже, не то преследовать противника. Здравый смысл все же восторжествовал — и второе войско под знаменем Таргариенов стало отходить к Королевской Гавани.

Не обращая внимания на крики и проклятия Рейнис, Смауг летел на восток, миновав столицу и вылетев над открытым морем. Лишь когда впереди появились башни Драконьего Камня, огнедышащий змей сказал несколько слов, заставившие Рейнис сменить гнев на милость. Но она не могла сказать точно — убедили ли ее сами слова или же таившася в них странная колдовская сила, будто заворожившая ее.

Дракон опустился возле вулкана и уполз в свою нору — там, где в огромной пещере росла гора драгоценностей. Несколько дней корабли Веларионов и Селтигаров перевозили содержимое королевской сокровищницы — лишь малую часть Смауг позволил Рейнис оставить себе, чтобы не оказаться совсем без средств. Взамен ему было обещано золото не только Ланнистеров, но и Железного Банка — после победы в Вестеросе.

Вслед за Смаугом в нору вползла исполинская белая змея, тогда как человекозмей и Марселина стояли рядом с Рейнис вглядываясь туда, откуда только что явился дракон. И их ожидание было вознаграждено — когда на фоне заходящего солнца появились три темные точки, стремительно увеличивающиеся в размерах. Вскоре они превратились в огромную летучую мышь, крылатую обезьяну и человека на летающем ковре.

— Приветствую сестру Эйгона Драконовластного, — с поклоном произнес Бран, — ваше появление есть чудо, превосходящее всякое ожидание.

— Об этих чудесах можете спросить свою дорнийскую принцессу, — сухо произнесла Рейнис, — и о том как я стала такой, — она указала на свое обезображенное лицо.

— Земля Вестероса хранит много тайн, — на губах Брана мелькнула тонкая улыбка, — но ваше… лицо еще может измениться вновь.

— Поэтому вы и здесь, — кивнула Рейнис, — не будем терять времени.

Шесть странных существ вошли в пещеру, чтобы присоедениться к еще двум, предававшимся похоти на золотом ложе. Тхуренгветиль, принявшая человеческий облик, сношалась с крылатым демоном, а вокруг них, гремя золотыми браслетами на запястьях, по-змеиному извивалась Марселин, одетая лишь в ниспадающие до пят маслянисто-черные волосы. По ее телу скользили холодные чешуйчатые кольца и губы нечеловечески прекрасного лица сливались с губами Медузы. А над ними парил крылатый ковер на котором упоенно сношались Бран и Рейнис. Лицо королевы кривилось от боли, которую доставляло ей каждое движение, но обещания, что шептал ей на ухо Ворон заставляли ее сердце ликовать от счастья. Ради этого можно потерпеть и боль и предстояшую ей неприятную формальность.

— Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки, — торжественно произнес Бран, облаченный в одежды верховного септона. — Взгляните друг на друга и произнесите обеты.

— Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый…

— Я - ее, и она моя, — произнес Эйгон Таргариен.

— Я - его, и он мой, — шепнули обезображенные губы.

— С этого дня и до конца моих дней, — в один голос ответили оба.