Игра Ловца

Уродливые деревья, со скрюченными словно когтистые лапы ветвями окружают убогую хижину в лесу. Покосившаяся дверь распахнута, зияя черной пустотой, словно беззубый рот. А на порог ее ступает девочка с золотыми волосами, что напускной надменностью пытается скрыть страх.

«Беги, глупая!» — хочется крикнуть Серсее, но горло ее словно стянуто железными путами и она может лишь беспомощно наблюдать, как девочка, — она! — входит в столь памятную ей хижину. Здесь все выглядит также как и наяву, много лет назад — убогий скарб, связки трав на стенах, горшки с непонятным содержимым. Очаг, светившийся странным зеленым пламенем, освещал соломенный тюфяк, на котором возлежало нечто, напоминающее ворох грязного тряпья, вблизи оказавшийся неопрятной женщиной, крепко спящей. И все же… кое-что отличалось от того проклятого дня. Стены убежища ведьмы покрывали странные знаки которых Серсея не помнила: многоугольные фигуры, начерченные красной липкой жидкостью. От одного взгляда на них Серсею охватывало чувство необъяснимой гадливости и панического страха. Больше чем всего ей хотелось с криком выбежать из хижины, но жестокие боги не предоставили ей такого выбора, заставляя ее снова и снова переживать тот давний кошмар.

Однако вскоре она поняла, что этот кошмар — совсем новый.

— Вставай и предскажи мне судьбу! — сказала глупая девочка, пиная грязный тюфяк.

Ведьма открыла глаза и Серсея вздрогнула — это ее лицо не было лицом Мэгги-Лягушки. Эта старуха была еще более дряхлой, с крючковатым носом и глубокими морщинами, средь которых желтым огнем горели безумные глаза. Вот она расхохоталась, обнажив крепкие острые зубы и лицо ее вдруг превратилось в крысиную морду. Писклявый смех вырвался из оскаленной пасти.

Серсея дико закричала и вдруг проснулась, тяжело дыша. Свеча у изголовья ее ложа давно потухла, но сквозь щели в окнах пробивался лунный свет, позволявший ей видеть смятую, мокрую от пота постель и столик черного дерева рядом с кроватью. Сон, всего лишь кошмарный сон: в эти странные и пугающие времена, явь в любой момент могла обернуться жутью, страшнее и безумнее любого сна. Душелов, проклятая ведьма, поманила ее призраком власти, много превосходящей могущество прежних монархов Семи Королевств, но сейчас Серсея видела, что императорский титул обернулся хитрой ловушкой, из которого ей не виделось выхода. Держава, созданная на зыбком фундаменте из черных чар и кровавых обрядов, без своей создательницы стала расходиться по швам, словно платье из самого дешевого сукна, тогда как в образовавшиеся прорехи высунулись оскаленные морды неведомых чудовищ. Серсея, не желая признаваться даже себе, что Душелов оказалась лучшей правительницей чем она, прилагала все силы, чтобы удержать в своих руках рассыпающееся наследство Диктатора, но чем дальше, тем больше это напоминало попытку усидеть на хребте ярящегося дракона. Даже ее странная союзница, темнокожая и красноглазая нечисть, затаившаяся в пещерах Запада, редко давала о себе знать — впрочем Серсея и не особо обращалась к ней за помощью, из-за дальности расстояний. Ей нужен был сильный союзник рядом, всегда под рукой как Квиберн, способный противостоять тьме, клубящейся по всем закоулкам Семи Королевств. Кто-то, кто сумеет прогнать от ее ложа давний кошмар.

Серсея почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она взяла серебряный кувшин квохорской работы и покачала в руках, но только что-то жалко плеснуло на донышке.

— Бернадетт! — крикнула Серсея. — Бернадетт, вина!

Верная служанка должна была появиться на пороге спальни едва заслышав крики королевы, а уж тем более — после этого крика. Но в коридоре царила мертвая тишина — ни хлопанья двери, в комнате для слуг, ни быстрых шагов, ни подобострастного «да ваша милость?» Глухая могильная тишина от которой Серсее стало не по себе.

— Бернадетт, — дрожащим голосом крикнула она, — где ты?.

На этот раз ей был дан ответ — от которого кровь застыла в жилах королевы: из-за двери послышался тонкий писклявый смех. Тот самый который королева слышала во сне.

— Кто там? — крикнула Серсея. — Бернадетт! Квиберн! Сир Грегор!

Снова смех, на этот раз куда ближе и громче. Ей вдруг захотелось укрыться с головой под одеялом, словно маленькая девочка, надеющаяся, что так кошмар исчезнет. Переборов этот страх, Серсея решительно набросила на плечи халат из лиссенийского шелка и, ухватив за горлышко пустой кувшин, осторожно выглянула за дверь. Обычно тут царила непроглядная тьма, но сейчас коридор освещало причудливое фиолетовое свечение, исходящее непонятно откуда. Серсея бросила беглый взгляд на стену напротив, — обычно там стоял, подпирая головой потолок, Гора — и тут же отшатнулась, зажимая рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.