Игра (ЛП)

- Моя дорогая! – воскликнула леди. – Прости меня. Я делала соус, а ты знаешь, как он весь становится комковатым, если отвлечься. Я твоя тетя Мэй. Толли, исчезни и перестань быть такой головной болью. Ты должна простить Толли, дорогая. Большую часть года он здесь единственный ребенок, но сейчас как раз неделя, когда собирается вся семья, и он чувствует себя подавленным таким количеством. А теперь пошли – я представлю тебя всем.

Оказавшись прижатой к множеству ожерелий тети Мэй, Гэлли растаяла от облегчения, но от этих слов снова напряглась. Теперь все начнут презирать ее.

Хотя никто вроде бы ее не презирал, от представлений замешательство Гэлли нисколько не уменьшилось.

Шумные светловолосые кузены являлись детьми разных тетушек. Но помимо понимания, что некоторые из них были Лакстонами и принадлежали тете Гете, а остальные – Тайсами, что делало их сыновьями и дочерями тети Целии, Гэлли не имела ни малейшего представления, кто из них кто – не говоря уже о том, как их всех зовут.

Тетя Гета немного выделялась, будучи высокой, светловолосой и одетой с безупречной аккуратностью – словно картина, четко раскрашенная внутри намеченного рисунка. Бабушка одобрила бы тетю Гету, подумала Гэлли. Но тетя Целия представляла собой размытый тип личности. Тетя Алиса, у которой, похоже, не было детей, походила на кинозвезду – настолько совершенная, что казалась ненастоящей. А высокий спокойный Трой оказался сыном другой тети, которая осталась дома в Шотландии. Самым же сбивающим с толку было то, что стройная леди с каштановыми волосами, чьи маленькие жемчужные сережки отражали изгибы ее высоких скул и сияние больших темных глаз, оказалась вовсе не тетей, а старшей сестрой Троя Гармони. Учитывая, что Гармони хлопотала совсем как тети, накрывая на стол и одергивая Толли, Лакстонов и Тайсов, чтобы вели себя прилично, Гэлли подумала, что это естественная ошибка. Но всё равно она заставляла ее чувствовать себя глупой.

- Ужин готов, - объявила тетя Мэй, заправляя растрепанные седые волосы обратно в распустившийся свободный узел. – Садись здесь, Гэлли, дорогая.

Все бросились к громадному столу. Стулья заскрежетали по каменному полу, и стало еще шумнее, чем раньше. Гармони и тетя Алиса помчались на кухню и вернулись с чашками, кастрюлями и тарелками, в то время как тетя Мэй спешила за ними с гигантской коричневой индейкой на громадном блюде. Когда тетя Мэй ставила птицу на стол, ее волосы окончательно распустились, и ей пришлось отодвинуться и снова заколоть их. Тем временем кузен Меркер вернулся оттуда, куда он исчезал, и принялся разрезать индейку.

Нервно скользнув на стул, который ей указала тетя Мэй, Гэлли подумала, что тетя Мэй – самый неопрятный человек из всех, что она когда-либо видела. Ее одежда представляла собой хлопающие, переплетающиеся, перекрывающиеся слои домотканой шерсти, украшенные спереди по меньшей мере тремя ожерельями и множеством пятен от подливки. На ногах у нее были поношенные меховые тапочки, а что касается волос… Помня слова кузена Меркера о том, что тетя Мэй – старшая дочь бабушки, Гэлли заинтересовалась, как, ради всего святого, бабушка управлялась с тетей Мэй, когда та была ребенком. Бабушка всегда говорила, что Гэлли неопрятная, и целыми часами пыталась заставить крутые завитки ее волос лежать гладко и аккуратно.

- Ты приводишь меня в отчаяние, Гэлли, - всегда говорила бабушка. – В полное отчаяние!

С тетей Мэй бабушка должна была приходить в еще большее отчаяние. Однако, подумала Гэлли, переводя взгляд с аккуратной тети Геты на красавицу тетю Алису, младшие дочери, наверное, служили бабушке немалым утешением.

Но тетя Мэй была доброй. Она села рядом с Гэлли, и пока Гэлли сражалась с тарелкой, наполненной таким количеством еды, какое ей ни за что не съесть, тетя Мэй объясняла, что Замок когда-то принадлежал дяде Юлиону, но теперь это гостиница, за исключением одной недели в году.

- Я даю персоналу отпуск, - сказала она, - и собираю всю семью. Даже твоя тетя Элли иногда приезжает. И, конечно, у нас уйма комнат. Я выделила тебе маленькую комнату на лестничной площадке, моя дорогая. Я подумала, что ты будешь чувствовать себя немного неуютно, если я поселю тебя с другими девочками – ты же к этому не привыкла. Просто скажи мне, если что-то не так, хорошо?

Пока тетя Мэй болтала таким образом, Гэлли обвела взглядом стол и заметила, что кузен Меркер, сидевший за остатками индейки, был здесь единственным взрослым мужчиной. «Вся семья? – подумала она. – Разве не должно быть несколько дядей?» Но она побоялась, что спросить об этом будет грубо.

За индейкой последовал пудинг из патоки, который Гэлли уже не в состоянии была есть. Пока остальные пожирали его – до последних липких золотистых крошек, – дождь пошел сильнее. Гэлли слышала, как он колотит снаружи в окна и сбегает по водосточным трубам на стенах. Кузенов Лакстонов это ужасно расстроило. Кажется, существовала некая игра, в которую они всегда играли, бывая в Замке, и они хотели начать ее в этот самый вечер.