Игра мудрецов

– Они называли это место «Разлом истины», – усмехнулся Зверь и с неожиданной охотой убрал лапу от шеи Генри. – Если прийти в нужное расположение духа, любой ответ тут можно достать прямо из мира волшебства. Когда я проснулся, сначала не поверил своей удаче. Возродиться у Разлома истины, имея способность забирать дары людей, – такое впечатление, что в этот раз королевство мне даже подыгрывает. В общем, сам понимаешь, какие вопросы я задал. Кто сейчас сильнейший из героев, где его искать и что ему больше всего нужно.

Чудовище развело лапами. Объяснения доставляли ему такое удовольствие, что Генри невольно вспомнил Эдварда. Умников хлебом не корми, только дай впечатлить других своим умом. Воспоминание окончательно привело Генри в себя – Эдвард даже в мыслях имел поразительное свойство одновременно раздражать его и выручать в самый нужный момент.

– Ты сказал «возродиться» и «в этот раз», – выдохнул Генри. Сердце у него колотилось так, что он едва мог говорить. – Лютые твари – это всегда ты, верно?

– Естественно, – оскалился Зверь. – Перерождаюсь каждый раз в новом виде и в новом месте, но всегда среди моих сокровищ. Сам не знаю, кто их так заколдовал, но они как-то перемещаются вместе со мной. Пару раз рыцари нашли-таки мое логово и все украли. Я, конечно, отыгрался и собрал новый урожай. – Он махнул лапой на добро, которым была завалена пещера. – В этот раз, правда, поживиться нечем. Видел ту деревню? Даже меня впечатлило убожество, в котором теперь живет королевство, а уж я видел много мерзостей.

Последнюю фразу Генри расслышал уже с трудом – он выскользнул из угла, прошмыгнув между ног Зверя. Тот, кажется, не ожидал такого быстрого перехода от желания умереть к побегу и на мгновение опешил. Когда он бросился в погоню, момент был упущен – Генри уже спрятался.

Ему в голову пришла потрясающая идея: раз граница с миром волшебства здесь такая тонкая, вдруг получится выудить оттуда подсказку, как одолеть Зверя? Вот только сделать это надо срочно – Зверь уже понял, что из-за болтовни упустил врага, и с грохотом расшвыривал сокровища во все стороны, пытаясь его найти. Генри изо всех сил сосредоточился, но никакого просветления не наступило, а вот Зверь до него почти добрался, и Генри бросился дальше, лихорадочно скользя взглядом по завалам ценностей вокруг. Что, если среди всего этого найдется… О да. Нашлось.

Генри рванулся к куче драгоценных камней, вытащил круглый, прозрачно-лиловый аметист и сжал камень обеими руками. Эдвард говорил: «Если долго держать его в руках, обретешь мудрость и просветление. Тепло кожи высвобождает его силу». Если Эдвард был прав насчет Разлома истины, что, если и тут не ошибся? Чудовище треснуло лапой по камням, и они разноцветными брызгами полетели во все стороны, но Генри был уже в другом месте. Он убегал от охотников по целому дню и теперь вполне мог продержаться еще немного.

От его рук камень не нагреется, он в перчатках. Генри прижал камень ко лбу, и кожа, способная обжечь, спасла его второй раз за день. Аметист мгновенно раскалился, и Генри показалось, что у него из-под ног выбили землю.

Глава 14 Игра мудрецов

«Я вижу», сказала Лотта, и вот теперь Генри понял, что она имела в виду. Краски и звуки вокруг вспыхнули ярче, как будто у него улучшились зрение и слух. Время замедлилось – от волшебства воздух здесь был как смола, и движения в нем растягивались, чудовище, которое начало поворачивать голову в сторону Генри, поворачивало ее до сих пор. Оно было всего в нескольких шагах, и Генри знал, что надо торопиться, пока чудовище до него не добралось, но здесь оно выглядело так пугающе, что он застыл. Пятно вечной, холодной тьмы, которая питается только смертью. Генри опустил голову и посмотрел на себя. Он сам в этом мире казался огненно-красным – пламя в форме человека, и это было так отвратительно, что все вопросы, которые Генри хотел задать, вылетели у него из головы.

А потом глаза ему накрыли две прохладные ладони. Кто-то стоял за его спиной, Генри чувствовал, как длинные волосы щекочут ему шею, чувствовал странно знакомый запах мыла и чистой ткани.

– Не смотри туда, – произнес голос, от которого у Генри сжалось сердце. – Смотри вглубь. Ответ уже внутри тебя, просто тут его лучше видно. Успокойся, солнышко. Ты ведь знаешь, что надо делать.

– Мама, – хрипло выдохнул он и попытался развернуться, но ему не позволили. – Ты жива, ты…

– Я в твоей памяти. Ты спасаешь сам себя, ведь память – это тоже волшебство. – Она крепче прижала руки к его глазам. – Ты думал, что сможешь победить, не изменившись, но у тебя не получится, солнышко. Это невозможно. Ты должен драться как тот, кто ты есть.

– Твой голос. Я его помню, – выдохнул Генри, упрямо пытаясь развернуться, но голос и ощущение прикосновения уже таяли, и он поднял голову.