Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки

В это время в Тегеране посольство США было захвачено “воинами Аллаха”. Миттаг сообщил, что Шмидт опасается иррациональной реакции президента США на происшедшее. В такой угрожающей обстановке Шмидт надеется, по словам Миттага, что контакты между обоими государствами будут непременно сохранены; оба государства должны пытаться оказывать сдерживающее влияние на своих “больших друзей”. Эрих Хонеккер должен знать, что он, Гельмут Шмидт, вполне предсказуем. Со стороны Федеративной республики не произойдет “ничего сумасбродного”.

Миттаг, со своей стороны, заявил от имени Хонеккера, что отмена решения о размещении ракет в ФРГ была бы важнейшим шагом для укрепления мира. Предназначенные для общественности формальные заявления о встрече едва ли позволяли ощутить, как тесно сблизились в этой кризисной ситуации правящие круги двух германских государств. Насколько мне известно, Шмидт после беседы с Миттагом звонил Хоннекеру. Во время этого разговора оба подтвердит ли готовность сделать все, “чтобы с немецкой земли никогда больше не началась война”.

Люди в обоих германских государствах не были в курсе деталей политической жизни, но в общем ощущали угрозу, таящуюся в международной ситуации. Почти одновременно на Западе и на Востоке стало развиваться движение за мир, в котором нашла отражение серьезная обеспокоенность сложившейся обстановкой. Новое массовое движение раньше отчетливо проявилось в Федеративной республике. Это был протест против размещения ракет и против воинственной внешней политики США. Консервативные политики и СМИ утверждали, что это движение “управляется с Востока”. Сам Гельмут Шмидт бросил демонстрантам упрек, что они работают на Москву и на Восточный Берлин.

Действительно, это движение было полезным для внешнеполитических целей нашей стороны, и у нашего руководства существовала большая заинтересованность в его поддержке, а если возможно, то и в оказании на него влияния. Когда осенью 1981 года в Бонне была организована большая демонстрация, то близко стоящий к нам Немецкий союз мира стал одним из ее инициаторов. Однако группы и личности, на которых мы могли воздействовать, были в меньшинстве. Перед тремястами тысяч демонстрантов, пришедших в Бонн, среди прочих выступил писатель Генрих Бёлль, известный подцержкой диссидентов из социалистических стран. Нашим единственным оратором был политик из СвДП Вильям Борм, да и он не был готов следовать нашим тактическим установкам.

В перспективе внешнеполитическая польза западногерманского движения за мир вскоре вошла в противоречие, с точки зрения нашего руководства, с его внутриполитическими последствиями. В ГДР организовывалось собственное движение за мир, которое выступало не только против гонки вооружений, но и против нарушений прав человека, против милитаризации образования в наших школах. Государственная власть реагировала на это репрессиями вместо того, чтобы вступить в диалог с движением, которое она не могла подчинить своему контролю. Так, она упустила возможность вступить в диалог с находящимся под влиянием церкви движением за мир и вместо этого пошла по пути применения административных мер. Узколобость такой политики для многих была непостижима. Я возражал против того, чтобы выяснение отношений с движением за мир было передано министерству государственной безопасности. Мое мнение было, однако, доведено лишь до очень узкого круга лиц.

Противоречие между политикой мира на международной арене и жесткой, вплоть до репрессий, позицией по отношению к участникам движения за мир у себя в стране все более бросалось в глаза, вызывая растерянность даже среди партийного и государственного аппарата. С одной стороны, выдвигалось требование ужесточить реакцию на идеологические диверсии, что выталкивало некоторые группы борцов за мир в ряды оппозиции, а с другой — движение за мир на Западе поддерживалось в соответствии с нашей внешней политикой. В то же время устанавливались все более тесные связи между протестующими на Востоке и на Западе, чьи требования, по существу, были идентичными.

Такая ситуация сказывалась и на работе многих подразделений государственной безопасности. В контрразведке ответственные за оппозиционные группировки, молодежь и церковь не могли разрешить это противоречие. Они должны были принимать меры против “враждебно негативных” сил и в то же время не имели права наносить ущерб внешней политике. Эти противоречивые требования порождали неуверенность у сотрудников, вплоть до министра. Среди прочего эта ситуация сказалась, в частности, на отношении к “зеленым” в ФРГ. Их представителям, а среди них были такие известные деятели движения за мир, как Петра Келли и Герт Бастиан, неоднократно отказывали во въезде в ГДР, так как они хотели здесь встретиться с участниками борьбы за мир.