Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы

– На мой взгляд, дефолтные свопы – это чудовище, которое тащит нас в море. Это повторение истории про старика и море.

– Когда, по-вашему, прекратятся потери? (В августе опять 5 %-ное снижение.) Ваша нынешняя стратегия более рискованна?

– Я физически страдаю из-за вас… Как вы посмели?

– Можете объяснить, почему мы теряем деньги на этой позиции? Если потенциальные потери фиксированы, то, учитывая, сколько мы уже потеряли, они должны составлять незначительную часть портфеля.

Последний вопрос возникал уже не раз: почему человек, отбирающий акции, теряет столько денег на одной экзотической позиции рынка облигаций? И он пытался дать на него ответ: нужно выплачивать ежегодную премию в размере примерно 8 % от портфеля, пока существуют базисные кредиты: скорее всего, около пяти лет, но, возможно, что и все 30. Восьмипроцентный платеж за пять лет составит 40 %. Если стоимость дефолтных свопов упадет наполовину, Scion потеряет в результате переоценки позиции по рынку 20 %.

Что хуже всего, в контрактах на дефолтные свопы был пункт, позволявший крупным фирмам с Уолл-стрит аннулировать сделки с Scion, если активы последнего упадут ниже определенного уровня. Возникла реальная угроза подобного исхода. Большинство инвесторов Бэрри приняли условие о «замораживании» капитала и два года не имели права изымать деньги по собственному желанию. Но из $555 млн, имевшихся в его распоряжении, $302 млн можно было вывести уже в конце 2006 – середине 2007 года, и инвесторы выстроились в очередь, требуя назад свои деньги. В октябре 2006 года цены на американскую жилую недвижимость продемонстрировали рекордное падение за последние 35 лет. Всего за несколько недель до того, как с ABX, индексом ипотечных облигаций класса «три В», произошло первое «кредитное событие» (т. е. убытки), над фондом Майкла Бэрри, который к этому времени полностью сконцентрировался на игре против низкокачественных ипотечных бумаг, нависла угроза бегства инвесторов. «Мы впали в клиническую депрессию, – говорит один из аналитиков Бэрри, которых тот непонятно для чего нанимал, поскольку все исследования предпочитал проводить самостоятельно. – На работу ходить не хотелось. Сделка оборачивалась против нас, а инвесторы стремились выйти из игры».

Однажды вечером, когда Бэрри жаловался жене на полное отсутствие долгосрочной перспективы на финансовых рынках, его осенило: соглашение с инвесторами давало ему право держать их деньги, если те были вложены в «ценные бумаги, для которых отсутствует публичный рынок или которые являются неликвидными». Решение о наличии публичного рынка для той или иной ценной бумаги оставалось за менеджером. Если Майкл Бэрри считал, что такого рынка нет – что он, например, временно не функционирует или является мошенническим, – ему дозволялось перевести инвестиции на отдельный счет. Другими словами, инвесторы не могли получить свои деньги обратно до тех пор, пока сделанная ставка не принесет результата.