Игра не для всех. Сталинград

Чуть впереди слева тихо переговариваются бойцы из пулеметного расчета. Позицию им мы подобрали удачно, с нее можно вести фланкирующий огонь сразу на две стороны вдоль линии траншей опорного пункта. Только вот к немцам близко — ячейка пулеметчиков фактически вынесена вперед, но зато оборудована укрытием из толстых дубовых плашек и замаскирована с фронта. А я специально подобрался поближе к расчету Малофеева — в случае чего, поддержу метким огнем, и гранатами помогу. За время снайперских тренировок успел сам немало пострелять и убедился, что несмотря на откат игровых способностей, из надежной трехлинейки за двести метров бью весьма точно и кучно — кстати, под конец первого дня учебы перед глазами мелькнула короткая запись: Поздравляем! Вами достигнут уровень «меткий стрелок»! Весьма неплохое приобретение перед началом боев, породившее во мне уверенность, что на деле утрачены далеко не все навыки бывшего диверсанта/осзназовца и армейского ветерана. Уже сегодня утром ради интереса пометал учениях и муляжи гранат — мышечная память сохранилась, хотя былой точности и дальности броска уже нет. И все же мои результаты были одними из лучших в батальоне, а после тренировки меня обрадовала очередная запись: Поздравляем! Вами достигнут уровень «опытный гренадер»! Короче, есть основания считать себя достаточно подготовленным бойцом, способным реально оказать поддержку пулеметчикам. Да и за «максим» в случае чего, смогу встать, по крайней мере, теорию стрельбы из него знаю — а там ведь, кстати, целая наука при заряжении новых лент! — и как вел из него огонь в боях за Воронеж, помню неплохо. Должен справиться… Конечно, в теории я мог бы и роту возглавить, надавив авторитетом бывалого фронтовика, благо, что старше лейтенанта Степана Герасимова по званию. Но последний произвел на меня хорошее впечатление — вроде бы неглупый основательный парень, к тому же кадровый военный с полноценным образованием стрелкового командира. И потом, нет у меня уверенности, что в предстоящем бою, без всех автоматических навыков и умений я смог бы потянуть роту, тем более в столь серьезной, жесткой драке, которая нам предстоит…

С каждой пройденной сотней метров (на скорости километров двадцать в час) немцы теряют танки, огрызаясь, впрочем, довольно точным и частым огнем. Замолчала еще одна зенитка — какой-то наводчик-снайпер всадил пятидесятимиллиметровый осколочный снаряд точно в орудие, повредив подъемно-поворотный механизм и выбив расчет как минимум наполовину. Уже несколько попаданий пришлись на торчащие из глубоких танковых капониров башни тридцатьчетверок. Пробитий, правда, пока нет, но экипажам достается крепко — каждый удар немецкой болванки ощутимо встряхивает машины и оглушает людей. Кроме того, велика вероятность, что выдержавшая фронтальный удар броня крошится изнутри, бьет экипажи пусть мелкими, но опасными осколками, которые могут всерьез травмировать — а иногда и убить. В любом случае, вести точный ответный огонь в подобных обстоятельствах практически невозможно, и очевидно, что шесть горящих панцеров, помимо подбитых ранее пяти «коробочек», есть максимальный результат нашего артиллерийского прикрытия. Еще немного — и минимального угла возвышения горизонтальной наводки стоящей на высоте зенитки будет уже недостаточно, чтобы драться с вражескими машинами. Правда, и они какое-то время не смогут достать наших девчонок… Но благодаря «мертвой» для огня обеих сторон зоне у немцев появится явное преимущество — ведь проскочив ее, они смогут выйти практически к самой батарее. Так было в реальности — но сегодня на самой границе непростреливаемого участка расположился опорный пункт роты. Да только уверенности, что нам хватит сил тормознуть оставшиеся девять танков и с десяток бронетранспортеров с десантом, у меня нет никакой… Хоть бы сразу не побежали…

Очередной снаряд зенитки, удачно всаженный расчетом под основание башни «тройки», сорвал ее с погон, заставив замереть замыкающее острие вражеского клина машину. Но практически одновременно с нашим восторженным криком «ура!» (бойцы ликовали при каждом удачном попадании) два тормознувших «панцера» с коротких остановок точно всадили по болванке в одну из тридцатьчетверок — и в этот раз чуда не случилось. Выпущенные с дистанции менее пятисот метров бронебойные снаряды пробили броню нашей коробочки, вызвав практически сразу последовавшую за выстрелами детонацию снарядов. Хоть осколочно-фугасных выстрелов в боезапасе курсантов было раза в два меньше нормы, их подрыва хватило, чтобы мощный взрыв подбросил башню танка на несколько метров в воздух…

— Твари!!!