Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

И параллель нарушит он;

Кой-где, увы, косит она,

Но в целом всё ж она верна,

А если я концы найду,

Я параллель на нет сведу.

Найди ж мы с вами Тома, верьте,

Мы обхохочемся до смерти!

ХЬЮ ХОЛЛАНД заканчивает.

ИОАННЕС ХОСКИНС начинает:

КАББАЛИСТИЧЕСКИЕ СТИХИ, КОИ ПУТЁМ ПЕРЕСТАНОВКИ СЛОВ, СЛОГОВ И БУКВ ПРИОБРЕТАЮТ САМОЕ ВЫСОКОЕ ЗНАЧЕНИЕ (А ИНАЧЕ НЕ ИМЕЮТ ВОВСЕ НИКАКОГО) ВО СЛАВУ АВТОРА

Безмозглых рыб ли шторм покрутит в масле,

Труба ли по-библейски загудит,

Иль камбала, плывя коптиться в ясли,

На троицу певцов угрюмо поглядит,

Иль теста равноденственного корка

Карету пышную оставит без колёс

И сферы так сожмёт, что пыли горка

Сей аргумент сочтёт ответом на вопрос,

Но и тогда, под мраморной хвальбою,

Наш Автор мудрый, сей Гимнософист[156]

(Читатель, думай, кто перед тобою!)

С дороги не свернёт, хоть путь его тернист.

ХВАЛЕБНОЛОГИЧЕСКИЕ АНТИСПАСТЫ[157],

СОСТОЯЩИЕ ИЗ ЭПИТРИТОВ, ЗАНИМАЮЩИХ ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ПЕРВОЙ СИЗИГИИ, В ПРОСТОРЕЧИИ НАЗЫВАЕМЫХ ФАЛЕКТИЧЕСКИМИ ОДИННАДЦАТИСЛОЖНИКАМИ,ТРИМЕТРИЧЕСКИМИ КАТАЛЕКТИКАМИ С АНТИСПАСТИЧЕСКИМИ АСКЛЕПИАДОВЫМИ СТИХАМИ, ТРИМЕТРИЧЕСКИМИ АКАТАЛЕКТИКАМИ, СОСТОЯЩИМИ ИЗ ДВУХ ДАКТИЛИЧЕСКИХ КОММ, КОТОРЫЕ НЕКОТОРЫЕ УЧЁНЫЕ ИМЕНУЮТ ХОРИЯМБАМИ, ГДЕ ОБА ВМЕСТЕ, БУДУЧИ ДИСТРОФИЧЕСКИМИ, РИТМИЧЕСКИМИ И ГИПЕРРИТМИЧЕСКИМИ, А ТАКЖЕ АМФИБОЛИЧЕСКИМИ, ПОСВЯЩЕНЫ НЕУВЯДАЕМОЙ ПАМЯТИ АВТАРКИЧЕСКОГО КОРИЭТА, ЕДИНСТВЕННОГО ИСТИННОГО ПУТЕШЕСТВУЮЩЕГО ДИКОБРАЗА АНГЛИИ

К означенным стихам добавлена также мелодия, а ноты расставлены в соответствии с формой музыки, предназначенной для исполнения теми, кто к сему занятию расположен.

стр. 419

Блестящий Томас, ты, как дикобраз,

Для земляков тьму новостей припас.

Зверёк, чуть что, иголки вверх направит,

Твоё ж перо сердца друзей дырявит.

Вокруг дикобраза не кишит зверьё,

Столь одиноко и твоё житьё.

Зверёк сей пеш при тьме и пеш при свете,

И ты в Венецию доставлен не в карете.

Враги врагов, друзья друзей твоих

Все дикобразы —  в злости и в любви.

Внеси ж в свой герб актёра-дикобраза,

Ведь путь твой трюками наполнен до отказа.

Хор грянул. Мощной голосиной

Подвыл я было старой псиной.

Но песня в глотке раскололась:

От старости увял мой голос.

Здесь миллионы глотки драли,

Гонцы, форейторы орали,

Но повергают нас в унынье

Ботинки Кориэта ныне:

Вестей нет хуже в нашем доме,

Чем весть об исхудавшем Томе.

В Венецью шёл Единорогом

И, не упившись рейнским с грогом,

В одной лишь паре он башмачной

Пришёл домой (пример — сверхмрачный).

Святого Павла двор мощёный…

О чём толкует люд учёный?

Ботинки — на вершине шпиля.

К ним имя «Томас» прикрепили.

Шрифт — крупный. Надпись ту без фальши

Читают в Финсбери[158] и дальше.

Коль слава — ветер, пусть он дышит

И пусть весь мир о Томе слышит,

Пусть ветер, бриттов покидая,

Летит в Перу и до Китая.

Пускай на юг он устремится

К той птице Pyx, что больше птицы,

Которая у озера Стимфала

Гераклу солнце закрывала.

Коль ветер славы не остынет,

Он, может быть, на север двинет.

Хоть он расстанется с мечтою,

Узнав за неизвестности чертою,

Что там закон Христов не ведом,

Вдохнут сей ветер кит с медведем.

Пешком от Северного моря

Он к Антиподам двинет вскоре,

Что век под нами вверх ногами,

Чтоб не сместился мир под нами,

Что век дивятся, что мы с вами

К ним тоже — книзу головами.

Так вот, известие по кругу

Передадут они друг другу:

«Том, как с Венецией расстался,

Пешком до родины добрался!»

Стук башмаков несёт по свету

Весть о походах Кориэта.

Вопит счастливая орава:

«Обогнала героя слава!»

Утихнут страсти. Скромным видом

Том подчеркнёт: «Я — semper idem[159]!»

ИОАННЕС ХОСКИНС заканчивает.

ЛЮДОВИКУС ЛЬЮИКНОР начинает:

Поэт-червяк припишет непременно

Античным дурням ум наш современный.

Ио — Корова, Ослик Апулея

Нужны сегодня только дуралею.

Их с книгой Тома сравнивать-то жутко:

Что скрипку Феба с Пановою дудкой!

Ведь Том гогочет нам не о лягушках,

Гогочет он о градах, деревушках.

Он о чудесной бочке повествует,

Что над потоком древним торжествует:

Её вино рифмующие орды

Плодит быстрей, чем муз источник гордый.

В Одкомбе Томы мнят, будто Циклопы — блохи,

Том же собою вшей кормил неплохо.

Так древний был мудрец для вшей поживой,

Как в наши дни — создатель рифмы вшивой.

Пять месяцев наш Том жил, Музою беременный,

Штанов и башмаков не заменив и временно.

Се — плод его трудов, том — ваше достояние.

Грызите же сей орех, коль грызть вы в состоянии!

ЛЮДОВИКУС ЛЬЮИКНОР заканчивает.

ИОАННЕС СКОРИ начинает:

Ты — путешественник? Есть возраженье:

Не ты бродил, — твоё воображенье!

Не столь в науке, Том, твой путь успешен,

Сколь просто хорошо язык подвешен.

Что из того, что ты прошёл полмира?

Хорош ходок, да с трещиною лира!

Прочтя твой труд внимательно и строго,

Поймёт любой: написан он убого.

Урода породил твой славный предок,

   Но твой урод, прости, совсем уж редок.

Ещё младенцем ты не без азарта

   Из простыней мочою делал карты.