Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса

Правильность сведений, сообщаемых о смерти Елизаветы Рэтленд в письме Джона Чемберлена, подтверждается и тем, что в приходской книге боттесфордской церкви, где находится фамильная усыпальница Мэннерсов, графов Рэтлендов, записи о её погребении вообще нет. Однако скульптурный памятник на могиле её супруга изображает не только его, но и её возлежащими на смертном одре с молитвенно сложенными ладонями один подле другого, как будто они оба захоронены здесь. Есть некоторые признаки того, что её изображение появилось несколько позже. Все записи о погребениях в усыпальнице в конце XVI и XVII веке, как и приходская книга, где они делались, полностью сохранились, что исключает возможность какой-либо ошибки; под памятником со скульптурным изображением Елизаветы Сидни-Рэтленд её останки никогда не покоились.

Вопросы остаются. Почему доставленное из Кембриджа забальзамированное тело Рэтленда было сразу же, за два дня до церемонии похорон, предано земле, почему никому не разрешили видеть лицо покойного?

Я уже говорил, что предположение о насильственном устранении Рэтленда не имеет под собой оснований, противоречит многим фактам. В ещё большей степени это относится к его жене. Такое злодеяние не прошло бы незамеченным. Её многочисленные родные и друзья были чрезвычайно влиятельны, имели доступ к самому королю, они не дали бы замять дело, какие бы силы ни были в нём замешаны; дело Овербери показывает, что даже сам король в таких случаях не мог воспрепятствовать разоблачению и наказанию виновных.

Постепенно установленные факты, документальные материалы, а теперь и разгаданный честеровский сборник позволяют восстановить события, происходившие летом 1612 года в Кембридже, Бельвуаре и Лондоне.

В закрытом гробу, доставленном через месяц после смерти Рэтленда из Кембриджа прямо в боттесфордскую церковь, находилось тело другого человека. Поэтому оно сразу было предано земле и никто не видел его лица, а похоронные церемонии состоялись лишь через два дня. Жена покойного при этом не присутствовала, ибо в это самое время она в сопровождении нескольких верных людей везла гроб с забальзамированным телом Рэтленда в Лондон. Потом ещё несколько дней уходит на заключительные приготовления: надо было предусмотреть многое, чтобы тайна Потрясающего Копьём навсегда осталась за занавесом. И наконец — яд, смерть, тайное ночное погребение обоих супругов в соборе Св. Павла, в «убежище Фениксов» — рядом с Филипом Сидни. Те немногие, кто знал всё, были связаны страшной клятвой молчания, остальные вынуждены довольствоваться догадками и обрывками слухов (это показывает письмо обычно хорошо информированного Джона Чемберлена). Потом пришло желанное забвение…

Если история исчезновения бельвуарской четы и может показаться невероятной, то только тому, кто не обратит внимания на приведённые здесь многочисленные убедительные факты, не узнает в них почерк величайшего мастера мистификаций — бельвуарского Голубя, оставшегося верным себе во всех своих ипостасях как при жизни, так и приобщившись к вечности.

Через несколько дней в Бельвуар прибыл сам король с наследным принцем; они пробыли там три дня. Узнали ли они тайну погребения бельвуарской четы — неизвестно, но в тайну Потрясающего Копьём король несомненно был давно посвящён…

А ещё через семь месяцев новый хозяин Бельвуара вызывает к себе Шакспера и Бербеджа. Судя по всему, Шаксперу было приказано убраться из Лондона; получив от дворецкого Томаса Скревена деньги за пресловутую «импрессу моего Лорда»[170], он спешно ликвидирует свои дела в столице, бросает актёрскую труппу и навсегда возвращается в Стратфорд. «Великим Владетелям» он понадобится только через десятилетие — уже мёртвым и полузабытым, когда они позаботятся соорудить небольшой настенный памятник рядом с его могилой в стратфордской церкви.