Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса

Но особенный интерес учёных всегда вызывало странное посвящение и загадка таинственного W.H. — «единственного», кому эти сонеты (или книга сонетов, или и то и другое) «обязаны своим появлением». По смыслу фразы (а его раскрытие затрудняется и произвольно поставленными везде точками, заменяющими пунктуацию) этот таинственный незнакомец — тот самый «Белокурый друг», которому Шекспир обещал бессмертие в своих стихах (сонеты 55, 61, 65). Некоторые учёные склонны с этим не соглашаться: они предполагают, что издатель имеет в виду человека — вероятно, одного из высокопоставленных покровителей Шекспира, — передавшего Торпу хранившиеся у него (или как-то попавшие к нему) сонеты для публикации. Однако я не вижу здесь противоречия — анализ посвящения показывает, что, вероятно, правы и те и другие. Торп получил сонеты от того самого человека, которому Шекспир в сонетах обещал бессмертие. Но кто же он? Понятно, что разгадка тайны W.H. позволила бы приблизиться к пониманию смысла многих сонетов, а следовательно, к самому неуловимому Барду. Предложено немало кандидатур современников Шекспира, чьи инициалы совпадают с W.H. Наиболее известные из кандидатов — Уильям Герберт, граф Пембрук; Генри Ризли, граф Саутгемптон; и Уильям Харви. У каждого из них есть сторонники среди шекспироведов, особенно прочные позиции у Пембрука — его инициалы подходят без всяких перестановок, его знали в издательском мире, он был покровителем Шекспира, ему будет посвящено и Великое фолио. В поддержку Пембрука высказывались такие крупнейшие учёные, как Эдмунд Чемберс и Довер Уилсон. Некоторые оппоненты Пембрука и других знатных кандидатов сомневаются, что Торп мог обратиться к высокопоставленному аристократу с малопочтительным «мистер». Я не нахожу это возражение серьёзным: ведь такое обращение адресовано человеку, скрытому за псевдонимом — аббревиатурой, понятной только посвящённым, и является дополнительным элементом маскировки (или игры в маскировку).

В пользу кандидатуры Пембрука говорят и другие факты, которые станут известны читателю в дальнейшем, пока же подчеркнём странности, окружающие появление на свет этой книги. Почему Шекспир не хотел издавать сонеты, как это делали другие поэты? Ведь занятие поэзией считали достойным для себя самые высокородные аристократы, и даже король Иаков разрешал печатать свои стихи под собственным августейшим именем! Кроме того, Шекспир, не допуская публикации своих поэтических (и не только поэтических) произведений, тем самым лишался определённого дохода, в то время как Шакспер не пренебрегал ради него, как мы теперь знаем, занятиями суетными, мелкохлопотными, а то и сомнительными — для поэта по крайней мере. Высказывались предположения, что этому «из ревности могла препятствовать миссис Шакспер», но авторы таких предположений, кажется, не учитывают, что эта женщина была неграмотна и — насколько известно — никогда не покидала Стратфорда. Не мог Шекспир и опасаться, что кто-то узнает в лицо его поэтических героев: опыт многих поколений исследователей показывает, как мало конкретных нитей для такой идентификации оставил поэт в сонетах, к тому же не содержащих какого-то криминала, опасных разоблачений и т.п. Но о каком риске говорит в своём посвящении издатель? И что вообще может означать вся эта таинственность вокруг такой, в сущности, простой и безобидной вещи, как издание томика лирических стихотворений? Тайна личности Великого Барда довлеет и над его сонетами…

В 1610 году поэт и каллиграф, учитель наследного принца Джон Дэвис из Хирфорда включил в свою книгу «Бичевание глупости» интересную эпиграмму: «Нашему английскому Теренцию мистеру Уиллу Шекспиру». Мало кто из шекспироведов не ломал голову над этой эпиграммой. И действительно, есть над чем:

«Вслед за молвой тебя пою я для забавы, мой Уилл,
Иль не играл ты для забавы царственную роль,
Ты с королём как с равным говорил;
Король средь тех, кто ниже, чем король…»

Как это понять — «Король средь тех, кто ниже…»? Как мог Шекспир говорить с королём «как с равным»?! Некоторые шекспировские биографы осторожно предполагают, что Дэвис, возможно, имеет в виду выступление Шекспира в роли короля в какой-то пьесе; но ведь о том, какие роли играл на сцене Шекспир и играл ли вообще, ничего достоверного не известно. Есть в эпиграмме и другие загадки.

Весьма интригующе само заглавие — «Нашему английскому Теренцию мистеру Уиллу Шекспиру». Казалось бы, ничего особенного в том, что Шекспира сравнивают с крупнейшим римским комедиографом Теренцием, нет (хотя к тому времени были поставлены на сцене и напечатаны «Гамлет» и «Лир», не говоря уже о шести трагедиях, названных Мерезом в 1598 г.). Но дело не в том, что Дэвис не уподобил Шекспира Сенеке, а предпочёл ему мастера комедий. Важно, какого именно комедиографа он выбрал для уподобления Шекспиру.