Игра по-крупному

Новый год справляли на Гоголя с родителями. Заявление в загс уже было подано -- на конец января, и оставалось соблюсти щекотливые формальности -- представиться родителям и получить их благословение. Настя предложила Игорю свести число своих предшествующих браков до одного и не вдаваться в подробности. "Не стоит их огорчать", -- рассудила Настя. Она имела в виду родителей. Игорь пожал плечами и сказал, что ей виднее, -- что стоит, а что не стоит рассказывать; лично ему без разницы, он от своей биографии не отказывается.

После шампанского Игорь сообщил родителям, что любит их дочку, и они с Настей намерены пожениться. Мигала фонариками елка, гремел телевизор.

-- Прежде чем просить вашего согласия, я должен коротко рассказать о себе...

Настя сидела пунцовая, и вилка подрагивала в ее руке.

-- Можно и не коротко, -- стараясь казаться веселым, сказал отец. Он выключил телевизор и сел на место.

Настя положила дрожащую вилку на скатерть и взглянула на маму: та крутила на пальце обручальное кольцо и пыталась вежливо улыбаться.

-- Нет, -- не согласился Игорь. Я расскажу коротко. -- Он отодвинул фужер и сел прямо. -- А потом отвечу на ваши вопросы...

Настя думала, что он будет волноваться и наговорит чего-нибудь лишнего, но ошиблась. Игорь сжато и без эмоций поведал, кто он такой, будто зачитал автобиографию, и попросил задавать вопросы. Это походило на доклад в каком-нибудь семинаре.

-- А почему, Игорь, вы расстались с прежней женой? -- сочувственно спросил отец. -- Если это, конечно, не секрет...

Игорь помолчал.

-- Это моя вина. Очевидно, я оказался недостаточно хорошим мужем...

Отец кинул, задумываясь над ответом.

-- Ну, а кто может дать гарантию, что у вас с Настей не получится подобного? -- не сразу спросила мама и нервно отхлебнула морсу. -- Ведь вы понимаете?..

-- Понимаю, -- твердо сказал Игорь. -- Такой гарантии никто вам не даст.

Он смотрел на них, ожидая новых вопросов.

-- Да, -- отец покрутил головой, улыбаясь. -- Не зря меня этим летом пьяный пастух спрашивал: "Дед, ты телят не видал?" Быть, наверное, мне дедом... -- Он потянулся к бутылке. -- Ну что же, друзья мои...

Настя наклонилась к Игорю и поцеловала его в щеку. Она знала, что он понравился родителям.

Когда они вышли на лестницу, и Игорь закурил, Настя сказала ему про бабушкину квартиру в Гавани. Она думала, он обрадуется.

-- Вот тебе раз... -- потерянно сказал Игорь. И долго молчал, облокотясь на перила.

-- А что случилось-то? -- с тревогой спросила Настя. Она стояла в накинутой на плечи кофте и отдувала от себя застывший в воздухе дым.

-- Да ничего... -- хмуро проговорил Игорь.

-- Я думаю, это лучше, чем жить в твоей комнате. -- Настя пожала плечами. -- А потом ты получишь что-нибудь по очереди -- поменяемся...

Игорь разжал пальцы и проводил взглядом падающую в пролет спичку. Было слышно, как она скакнула внизу по ступенькам.

-- Ты чем-то недоволен?..

Игорь выпрямился и повернулся к Насте; лицо его было невесело.

-- А я думаю, почему твои родители про мою комнату не расспросили... -- Он задумчиво усмехнулся: -- Хорош, думают, гусь...

-- Гусь ты мой, гусь, -- погладила его по голове Настя. -- Папа будущего гусенка... Пошли поедим, папа-гусь. Они еще ничего не знают...

В апреле Настя родила мальчика, и его назвали Маратом -- в честь одного из Настиных дедушек. Дедушка Марат был железнодорожником и сгинул в тридцать седьмом.

Марат Игоревич Фирсов. Похожий на мать, как две капли воды.

Фирсов заходил тогда ко мне, сияющий и восторженный. Мы с ним пили чай на кухне, и я еще говорил, что по восточным поверьям в апреле рождаются разные там имамы и шейхи. А также напоминал, что в апреле родились Ленин и Гитлер. Так что он не должен пускать на самотек воспитание сына.

-- Имамы... -- прихлебывал из чашки Фирсов, -- шейхи... Видали мы таких. Нет чтобы мои глаза взять -- так нет, Настины ухватил. Сынок называется. Имамы.

-- Глаза -- это ерунда, -- говорил я. -- Еще поменяются. У них сначала у всех голубые.

Мы обсуждали с ним, когда нам лучше отправиться за его вещами на Петроградскую. Фирсов хотел забрать только секретер, телевизор, книги и чемоданчик с чужими письмами. На все остальное, как я понял, он махнул рукой, чтобы не связываться с Татьяной, которая грозилась накатить на него телегу в институт, если он лишит ее привычных удобств и, самое главное, -- дивана.

-- Ну ее к бесу! -- рассуждал Игорь. -- Займу лучше у Барабаша пять сотен да куплю спальный гарнитур: диван, два кресла и журнальный столик. Как-нибудь перебьемся, а летом съезжу на халтуру и отдам...

Я спросил его, как он насчет выпить.

-- Ты знаешь, -- сказал он, -- не тянет. Надоело, что ли... Да и годы жмут, пора определяться. Одним словом, держусь.

-- Да, -- согласился я. -- Определяться пора. Лучшее-то времечко мы прогуляли...

Нам тогда обоим катило к тридцатничку. И лично меня эта цифра пугала.

-- Прогуляли, -- не стал спорить Фирсов. -- Но я почему-то верю, что лучшие годы впереди. Главное не вешать носа. И не махнуть на самого себя рукой. Будем играть по-крупному! -- задиристо подмигнул он.