Игра по-крупному

-- Скоро...

-- Ну-ну. А жена, значит, одна остается? Молоденькая, говоришь? Ну давай-давай... Вот умора-то будет... -- Татьяна распахнула перед Игорем дверь. -- Пока!

-- Мы договорились? -- не спешил выходить Игорь.

-- Договорились.

Татьяна выписала Игоря из квартиры на Петроградской через месяц после его отъезда в спецкомендатуру. Ей пришлось побегать между жилконторой, милицией и судом, где она снимала копию приговора. С очереди на жилье его сняли в одночасье: из картонной папки вынули несколько бумажек, приложили к ним справку из ЖЭКа и написали: "В архив". Зое, сестре Игоря, с которой Татьяна перезванивалась, она сказала, что сохранить Игорю прописку никак не удалось. "Ой, Зоенька, ты не представляешь, какие там бездушные люди. Ничего слушать не хотят. А тем более сейчас -- все так строго..."

11.

В конце апреля Игорь посеял еще несколько ящиков астры Белая юбилейная, рассудив, что хуже не будет -- астра шла на рынке и в срезанном виде до октября. Под нее он вскопал две мощные грядки за домом, на спуске к реке. Земля там лежала бросовая, затравевшая, когда-то отец пытался сажать на ней картошку, но клубни урождались мелкие, в бурых пупырчатых лишаях -- видно, губила их близко подступавшая вода речки, и Игорь учел это обстоятельство: гряды вывел высокими и укрепил их края подгоревшими досками от барака.

В соседстве с грядкой Степана, тощей и плоской, как матрас, его гряды казались перинами, расстеленными средь жухлой травы для неведомых богатырей. Игорь разбросал по черной земле влажную крупу селитры, напоминающую град, и густо обсадил края грядок чесноком, который привезла Настя. Чеснок цветам не помеха, наоборот -- отпугивает вредителей. Да и себе не в убыток: худо ли, если здесь, на солнцепеке, вырастут ядреные головки чеснока?.. В те же грядки, по совету Вешкина, он побросал пахучие семена укропа и чуток зарыхлил их граблями. "Это самая правильная агротехника, -- уверенно сказал Володька. -- Народный опыт севооборота. Пока астру высадишь, у тебя уже укроп проклюнется. А потом выдергивай его, вяжи пучки и на рынок". Фирсов сказал, что укроп он может съесть и сам. "Э-э, -- махнул рукой Вешкин. -- Что сам! Тебе калым нужен. Без калыма хозяйство не развернешь. Забор новый нужен, дом стоит разваливается... Это все, брат, деньги!"

Фирсов уже не заводил с соседом бесполезных разговоров о старушке-помощнице -- в его голове созрел другой план выхода на рынок, немного смешной, но, пожалуй, единственно верный.

Борода!

Черная театральная борода, принесенная некогда Василием, хранилась у Игоря в одной из коробочек на антресолях. Игорь помнил, как не так давно, дурачась, он расхаживал в ней по квартире, веселя Настю и Марата удивительными переменами в своем облике и поражаясь сам тому важному профессорскому виду, который придавала ему мятая жесткая бородка из натурального волоса. Он говорил тогда с грузинским акцентом, темпераментно жестикулировал, и Марат, поначалу заливавшийся смехом, вскоре разревелся и бросился к Насте, напуганный чужим дядей, в которого превратился папа.

Да, борода, кепка и очки с дымкой (спасибо однокласснице Шуре из "Оптики" на Садовой) изменят его внешность так, что и Настя, столкнувшись с ним нос к носу, не признает мужа. Игорь живо воображал, как он будет стоять за прилавком и, указывая рукой на свои зеленеющие ящики, зазывать покупателей: "Пад-хады, дарагой, бэри, дарагой! Сматры, какой чудный рассада, панымаишь!.."

Оставалось только сыскать эту бороду на антресолях и подобрать надежный клей. Иначе оконфузишься. Игорь решил сделать это 1 мая, когда приедет за Маратом и Настей.

Капустная рассада, которую они с Настей высадили в грядки, прижилась быстро, и вскоре из стебельков стали выбиваться первые настоящие листочки -- чуть курчавые и резные по краю.

Игорь осторожно прорыхлил вилкой подсохшие междурядья.

Корка исчезла, и почерневшая земля вновь задымила паром.

Он подсыпал к саженцам землю и полил грядки теплой водой. Теперь он держал грядки под пленкой большую часть дня, и только в самый солнцепек открывал торцы прозрачных туннелей -- для вентиляции.