Читаем Игра с джокером полностью

Игра с джокером

- Да. Я не сомневалась, чьих рук это дело. Но ещё до того, как Гузкина арестовали и меня вызвали на первый допрос как свидетельницу по делу, ко мне явились двое. "Что ты хочешь за то, чтобы дать нужные показания?" спросили они. Я не поняла, в каком смысле "нужные", и они объяснили: показания, которые не будут "топить" Гузкина и позволят ему отделаться самым мягким приговором. Я сказала, что мне ничего не надо. Тогда один из них и говорит, ласковым таким прикидываясь: "Слушай, девочка, мы ведь добром просим, а могли бы и не просить! Меньше людей - меньше длинных языков!" Я и выпалила, с испугу: "Уж не вы ли те самые, кого Ленька на магнитофон записал?" Они переглянулись и говорят: "Возможно, и мы. Но все равно эта запись уже уничтожена. Однако хорошо, что ты о ней упомянула. Теперь мы знаем, что ты о ней знаешь... А о самом факте, что эта запись существовала, никто не должен знать ещё лет двадцать! Так что вот у нас лишний повод договариваться о взаимных услугах!" Я заплакала и говорю: "Я беременная". "Тем больше ты должна заботиться о своем здоровье, девочка, говорят они. - Давай так. Из этой халупы ты уедешь в хорошую квартиру в новом районе, вместе с теткой..." Я с теткой жила, понимаешь, родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать... "Заодно, - говорят, - и лишнего позора избежишь, зачем тебе надо, чтобы все соседи на тебя пальцами показывали, на слишком молодую мамашу? Правда, от ребенка тебе придется отказаться..." - "Почему?!" Я чуть не завопила. "Потому что, объясняют, - он теперь для бабушки, для матери этого Жилина, будет светом в окошке, и она возьмется его навещать, помогать тебе... А чем больше контактов между вами - тем больше вероятности, что ты проговоришься ей про магнитофон. А она наверняка этого дела так не оставит, шум поднимет, чтобы провели доследование... И придется убирать и тебя, и её, а ребенка оставлять сиротой. Тебе это надо?" Я стала клясться, что никогда никому не проговорюсь, но они мне твердо заявили: я должна отказаться от ребенка. Не обязательно отдавать его в детский дом, пусть его заберет Ленькина мать, растит и воспитывает. Так у них будет гарантия, что никаких контактов между нами не имеется. И слово в слово заставили меня заучить, какие я должна давать показания...

- И ты в итоге переселилась в эту квартиру?

- Да.

- С чего вдруг ты решила сунуться к Леньке и к тете Тане?

- Это было не вдруг. Я долго думала. Они ведь высказались в том смысле, что эта запись может быть опасна ещё лет двадцать. Вот я и подумала... Если Ленька оставил где-то копию... Он вполне мог... И если Ленька-младший её найдет... Ведь он тоже окажется в опасности! Поэтому я решила, что мне надо или забрать Леньку и увезти подальше, обменявшись в другой город, чтобы он оказался подальше от этого проклятого магнитофона и этой проклятой квартиры, где запись может быть спрятана в любом месте, или каким-то образом предупредить их о магнитофоне, чтобы они не совершили случайно лишних движений...

- Предупредить - за деньги?

- Я ж сказала, мне было тогда очень туго. Но я не имела в виду... Словом, вполне естественно, что они восприняли меня как шантажистку и стали от меня бегать.

- А потом появилась эта женщина.

- Да. Сперва я решила, что те двое послали её убить меня, за нарушение условий.

- Но потом поняла, что она не имеет с ними ничего общего и действует самостоятельно?

- Да, поняла. Но все равно ей ничего не рассказала. Я не дура, чтобы голову в петлю совать!

- Ты когда-нибудь раньше видела эту женщину?

- По-моему, нет. Хотя временами мне начинало мерещиться, что когда-то мы, возможно, встречались. Впрочем, чего не примерещится, когда выпьешь!

- Ты можешь её описать? - спросил Андрей.

Лиана удивленно поглядела на него.

- Ты ж сам знаешь, кто она!

- Хочу убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке.

- Очень красивая блондинка, - сказала Лиана.

Андрей кивнул.