Игра с джокером

— Только что поступило сообщение от наблюдателей в Имжах. Красотка знает, что в здании «профсоюза» стоят наши устройства. Теперь и «профсоюз» это знает! Там уже начались пальба и пожар!

— Что за красотка?

— Предполагают, что она же прибрала Задавако.

— Хорошо, я разберусь. Жди моих распоряжений и никуда не уходи.

— Но ведь это…

— Я понимаю, что это такое! Отбой!

Коротко звякнула резко положенная трубка.

Генерал и полковник переглянулись.

— Да, дела… — протянул генерал. — Так вот откуда ветер дует… Ты узнал голос?

— Еще бы! — ответил полковник.

Голос принадлежал слишком известному человеку, чтобы его не узнать. Одному из самых богатых «благотворителей» в государстве, который любил порой покрасоваться перед тележурналистами. Вхожему в любые высокие кабинеты. Теперь им было понятно, почему Повар счел необходимым свое вмешательство — если это вмешательство имело место.

— Засекли, на какой телефон был звонок? — спросил генерал.

— Разумеется, товарищ генерал! Ага, вот с этого же телефона возвращается звонок к нам в Самару. Желаете послушать напрямую?

— Разумеется!

Оператор повернул ручку, и разговор стал слышен всем, находящимся в комнате.

— Что за красотка орудует? — спросил собеседник Бурашина.

— Понятия не имеем! — ответил хрипловатый голос. Голос того человека, который посылал убийц к Некрасовой. — Однако, есть догадки. Судя по всему, это птица очень высокого полета. Она разделалась с тремя людьми, которых я отправил убрать Некрасову. Очень опытными людьми, заметьте. Она прикончила Задавако. А дальше, насколько мы понимаем, она совершила прокол: отправилась в Имжи, считая, видно, что «профсоюз» — это наше подразделение, и что, разобравшись там и освободив заложников, она поставит нас на колени. И… — говоривший замялся. — Тут кое-кто из наших «мозгов» высказывает мнение, что её работа очень похожа на работу той дивы, которая только что сделала нашего испанца. Но если она совершила прыжок от Барселоны до Самары — значит, это неспроста. Скорей всего, испанец успел ей что-то выболтать.

— Если это она… — знакомый голос зазвучал почти истерически. Значит, её конечная цель — я! Ни на кого другого такую самонаводящуюся ракету выпускать не будут! Наш шанс — в том, что она завязла в разборках с «профсоюзом»! Как ты думаешь, «профсоюз» с ней справится?

— Да она сорок жлобов положит, если она — это она! — хмыкнул хрипловатый голос.

— Так поднимай лучших боевиков и бросай туда! Пусть закопают всех — и её, и «профсоюз», и заложников!

— Оголять город, когда, возможно, нам сейчас придется решать очень срочные проблемы?

— Она — наша самая срочная проблема! И двух-трех ребят поплоше отправь к Бурашину. Якобы для охраны. Его надо немедленно списать, он уже слишком задергался!..

— Понял, — коротко ответил хрипловатый голос. — Не волнуйтесь, к ночи мы все уладим. И не такие передряги утрясали.

— Действуй! — бросил ему собеседник и повесил трубку.

Генерал и полковник опять переглянулись. Теперь им стал понятен смысл устранения испанца — если это устранение было делом Повара. Исполнительница намеренно «засветилась», чтобы посеять панику. И это ей блестяще удалось. На сегодняшний вечер все самые нужные следствию люди останутся без охраны, и можно их взять без шума и пыли, можно раскручивать ситуацию как угодно. За счет того, что исполнительница вызвала огонь на себя.

— Немедленно бригаду к Бурашину! — распорядился генерал. — Ждать около его квартиры, перехватить убийц, его тоже арестовать, всех сюда. Но здесь их не регистрировать! Пусть по бумагам они числятся содержащимися совсем в другом месте!

Офицер, к которому он обращался, коротко ответил «есть!» и поспешил исполнять приказание.

— А мне, насколько я понимаю, надо брать моих ребяток и двигаться в Имжи, — проворчал полковник, потянувшись, чтобы размять свои широченные плечи.

— Ты ведь понимаешь, что вмешиваться нельзя? — с подозрением спросил генерал.

— Разумеется! Исполнительница не для того взялась обескровить «организацию», выманив боевиков в Имжи, чтобы мы подставляли под их пули своих лучших людей. Пусть боевики и «профсоюз» истребляют друг друга как можно больше. Но ведь надо взять кого-то живьем, когда дым развеется. Мы будем наблюдать, заодно и местную милицию предупредим, чтобы не вмешивалась, и в нужный момент изобразим изящный «цап-царап». И покончим с остатками ударной силы «организации».

Генерал внимательно на него поглядел.

— Нет, ради исполнительницы ты раньше времени не сунешься, пробормотал он. — А вот ради заложников…

— Даже ради них не сунусь! — мрачно заверил полковник.

— Ну, смотри… Нам все как на блюдечке выложили — будет жалко уронить с блюдечка такой подарок…

— Что касается меня — не уроним. Главное — что никто, кроме меня с моими ребятами, не разберется с остатками боевиков так, чтобы всех взяли тепленькими и ни один не ушел.

— Это точно, твоя специфика, тут тебе и карты в руки… Что ж, поезжай!