Игра с огнем

– Ты не можешь дать мне большего. – Клаудия прищурилась. – Да и кто сказал, что я еще этого хочу? Отпусти меня и уходи!

– Если уйду, то больше не вернусь. Ты это понимаешь?

– Конечно. Прекрасно понимаю, – язвительно заметила она.

– Что ж, будь по-твоему…

Понимая, что еще секунда, и меня заметят, я бросился к двери. Выскочил наружу и как можно тише прикрыл за собой дверь. Все во мне ликовало. Клаудия выбрала меня! Предпочла мне того, кого так жаждала заполучить всего лишь полгода назад. Я больше не сомневался в ней и уже отчетливо видел нашу с ней совместную жизнь. Найдем себе квартиру, свою собственную. Возьмем ипотеку, если понадобится. Заведем детей: двое, нет трое, четверо. Она забудет обо всем, что было раньше, излечится от той боли, которая терзала всю жизнь. Я сделаю все, чтобы сделать ее счастливой…

***

Я смотрела, как Геннадий Всеволодович разворачивается и делает два больших шага к двери. Затем останавливается, будто наткнувшись на невидимое препятствие. Оборачивается ко мне. В тот момент, когда я увидела его глаза, поняла, что победила. Он сделает все, что я захочу. Никогда не видела у него такого выражения лица. Совершенно потерял голову.

– Ты правда хочешь выйти за него? Ты его любишь?

– Какое значение имеет любовь? – Я пожала плечами. – Он будет хорошим мужем. Это главное. Конечно, я бы предпочла выйти за тебя. Но ты мне дать этого не можешь. Я не собираюсь ждать тебя всю жизнь. Уже нет. Можно подумать, ты меня любишь, – презрительно бросила я. – Мы с тобой славно поиграли. Но на этом все. Объявим ничью. Стоит признать, мне было с тобой хорошо.

– В том-то и дело, – слова его падали тяжело и глухо. – Ничего не могу с собой поделать. Всегда считал, что любовь – безделица, ее не стоит принимать во внимание. Ведь я когда-то любил жену, но… теперь понимаю, что не любил ее никогда. А вот то, что со мной происходит сейчас. Иногда мне хочется убить этого клерка за то, что ты смотришь на него не так, как на других! С теми, другими твоими любовниками было не так. Я мог это терпеть. Знал, что для тебя они ничего не значат, что ты всего лишь хочешь позлить меня. Но с этим…

– Значит, ты любишь меня, – протянула я. – Мне, конечно, лестно… Но что это меняет? Ты сам сказал, что уважение к жене для тебя важнее любви.

– Раньше я так думал… Уже нет…

– Вот как? – я роняла каждое слово осторожно, словно оно было хрупким и могло разбиться при неловком движении. – Что ты хочешь сказать?

– Я разведусь… Прямо сегодня пойду и подам на развод. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Я закрыла глаза, чтобы он не заметил промелькнувшего в них ликования. Я победила! Теперь уже окончательно. Все же я оказалась сильнее его. Мой единственный козырь сыграл решающую роль в нашей игре. Я разыграла все, как по нотам. Даже почти сама поверила своей игре, окучивая простодушного клерка. А ведь эта идея поначалу показалась безумной.

В тот день, когда мне сообщили о смерти матери, я и правда находилась на грани. Мне было невыносимо плохо, все вдруг показалось ненужным и неважным. Я понимала, что Геннадий Всеволодович никогда не позволит выиграть, а мне не хватит власти над ним, чтобы изменить ситуацию. Не знаю, что бы я сделала тогда, не появись этот олух. Наверное, смирилась бы со всем, плыла по течению и страдала от осознания собственной никчемности. Но когда я увидела, как он на меня смотрит, в мозгу что-то щелкнуло. Он отличался от всех тех, с кем привык видеть меня Геннадий Всеволодович. Это давало шанс… Сможет ли он просечь мою игру на этот раз?..

Обе рыбки заглотнули наживку. Одна – осторожно и медленно. Другая с охотой, сама вонзаясь на крючок. Пришлось для достоверности раскрыть перед этим офисным планктоном всю подноготную. Во время этой исповеди я даже сама впечатлилась. В какой-то момент и правда подумала: а что если изменить свою жизнь, перестать мостить себе дорогу в ад. Это неуверенное зыбкое состояние, когда я не могла сделать выбор, помогло мне играть более достоверно. Наверное, в тот момент я была поистине гениальной актрисой.

Все получилось как по маслу. Геннадий Всеволодович был в ярости, недоумении. Я сбила его с толку. Предпочесть ему заурядного среднестатистического идиота? Вначале он подозревал игру, посмеивался, ронял многозначительные фразы о том, что знает, откуда ветер дует. А потом уже больше не смеялся. С плохо сдерживаемой яростью наблюдал за тем, как я горящими глазами смотрю на своего избранника, а его самого оставляю на скамейке запасных. Когда же запретила ему прикасаться ко мне, едва дверь не снес, так громко ее захлопнул. Снова и снова пытался вернуть себе бразды правления. Но нет… Почувствовав власть, я ее уже не упущу.