Игра с отчаянием (СИ)

Мари украдкой взглянула на Кидо. Суровый лидер Ослеплённой банды сейчас совершенно раскисла. Она ниже обычного опустила голову, чтобы скрыть лицо за капюшоном, но Мари всё равно видела, как покраснели и распухли её глаза от литров пролитых слёз и бессонных ночей. “Кидо очень переживает…” — подумала Мари, сочувственно глядя на раздавленную последними событиями девушку.

Затем она перевела взгляд на последнего компаньона (по крайней мере, последнего, имеющего физическое тело). На Момо было больно смотреть: её некогда солнечную улыбку будто выключил кто-то незнакомый, кто-то несомненно жестокий и безжалостный, а сияющие позитивом глаза потухли. Да она и сама была бледна, как смерть, и выглядела немногим лучше Кидо. Мари знала, что в кармане толстовки Момо лежит телефон, а в нём, несомненно, обитает Эне, заметно притихшая, поддавшись всеобщему мрачному настроению. Или же она переживает случившееся намного больше других?..

Мари видела изменения, произошедшие с членами банды, и прекрасно осознавала их причину. Собственно, события, сломившие их, повлияли и на неё саму: сердце постоянно грызли мучительная тревога и беспокойство, смешанные с болезненной надеждой, а руки не прекращали дрожать мелкой дрожью, когда она на базе разливала по чашкам ароматный чай, пытаясь хоть как-то поддержать остальных.

И сейчас от причины всего этого их отделяла одна-единственная дверь.

Там, за светло-серым прямоугольником, к которому была прилеплена небольшая белая табличка с числом тридцать восемь, в неуютной палате были их друзья.

Там, в больничной палате, был Кано. На его лице не было привычной загадочно-лукавой улыбки — на его лице застыло безмятежное выражение спящего человека. Кано не шутил над членами банды, как он это обычно делал — с его сомкнутых губ ни срывалось ни единого звука, кроме едва слышного дыхания.

Там, в той же палате, был Шинтаро. Загадочный беспробудный сон будто был призван стереть тёмные круги под его глазами и вечное хмурое выражение с его лица. Однако вместе с этим он забрал у Шинтаро возможность радоваться простым мелочам типа банки любимой соды или всяким интернетным штучкам (Мари плохо понимала, даже когда он пробовал ей это объяснить, да и сам Шинтаро всегда быстро махал на неё рукой, сдаваясь). Ничто не раздражало необщительного брата Момо — ничто не было способно его осчастливить.

И Кано, и Шинтаро — на обоих парней будто наложили какое-то проклятье. Уже не один день они лежали в одной больничной палате, и ни разу за всё это время ни один не пришёл в сознание.

Мари хорошо помнила тот день, когда начался этот кошмар. Это было обычное утро на их базе. День выдался довольно облачным, поэтому лучи солнца совсем тускло освещали комнату Мари, когда она проснулась. Всё шло своим чередом: она выбралась из-под одеяла, оделась, умылась, пошла в гостиную, где её как всегда тепло поприветствовал Сето, и направилась на кухню организовывать завтрак. Сето вскользь упомянул, что сегодня Кидо не удалось растолкать Кано и что она ушла попытаться разбудить его вновь, но Мари не придала этому особого значения: ну что такого удивительного в сонном Кано, особенно учитывая его любовь к ночным прогулкам?..

А потом был крик, какого Мари никогда прежде не слышала в этом месте.

Мари ни разу не допускала мысли, что Кидо может так кричать. Но более её поразил вид лидера: на её бледном лице не было и грамма привычных суровости и недовольства — в её глазах читалась мольба, в них стояли слёзы, а выражение было на удивление беспомощным.

Да, когда Сето с Мари вбежали в комнату, привлечённые криком Кидо, они застали девушку трясущей бессознательного Кано за плечи и со слезами на глазах бормочущей:

— Очнись, идиот… Прекрати, это не смешно… Пожалуйста, проснись!..

А затем случилось и вовсе немыслимое: Кидо зарыдала в голос и порывисто обняла Кано.

Потом было много всего: какая-то паника, суета, шум, звонки в скорую, Кидо, плачущая рядом с Кано и не отходящая от него ни на шаг, Сето, пытающийся успокоить её, но сам выглядящий ничуть не спокойнее, визг сирены, люди в белом… Кидо словно забыла о своей нелюдимости и цеплялась к каждому, пытаясь узнать хоть что-то о состоянии Кано, но на её нервные вопросы врачи лишь качали головой. В конце концов ей оставалось только искать поддержки у Сето.

К своему удивлению, на первом этаже больницы они встретили Момо. Та с выражением паники ходила взад и вперёд по коридору, сжимая в руке телефон, на экране которого мелькала обеспокоенная Эне. Оказалось, что тот же странный недуг, не дающий человеку пробудиться, поразил и Шинтаро.

С Кисараги Момо они познакомились не так давно, но уже успели достаточно сблизиться с этой позитивной и доброй девушкой, а затем и с её братом Шинтаро и электронной девочкой по имени Эне, живущей в его компьютере. Мари особенно подружилась с Момо: ей нравилась жизнерадостность новой приятельницы. Именно поэтому Мари так печалили произошедшие с Момо изменения.