Игра судьбы

Однако вернемся все-таки к Александру Нелимову. После смерти Поленьки ничто не удерживало его в родных пенатах, а смерть отца – точнее, его убийство – то есть необходимость найти убийцу и рассчитаться с ним, а также то, что он, Александр, почти заполучил в свои руки отречение Анны и теперь мог колебать троны, толкали его в Петербург, ибо город этот был столицей Российской империи, а только в столицах и вершатся великие дела людьми, обычно приезжающими из далекой глухой провинции.

И Александр давно бы уже умчался в стольный град, воздвигнутый царем Петром I на дубовых сваях среди некогда унылых болот, зато впоследствии воспетый многими поэтами. Удерживало его то, что мешает очень многим провинциалам направить свои стопы в шумную столицу: отсутствие денег.

Имение Нелимовых – Заполье было совершенно разоренным и заброшенным. Но на самом деле так только казалось на первый, поверхностный взгляд.

Как и всякое имение в те времена, оно состояло из двух частей – барской и крестьянской. Барское хозяйство в самом деле находилось в полном упадке. Когда-то давным-давно майор Нелимов случайно поймал своего управляющего на воровстве и выгнал из Заполья. Присматривать за барскими землями майор поручил деревенскому старосте.

Староста вроде бы не воровал. Это был неказистый, кривобокий завистливый и ни к чему не пригодный мужичонка, охочий до чужих баб, однако не пользовавшийся у них успехом. Звали его Аким Серый. Серый – считалось то ли прозвищем, то ли фамилией. Собственная его жена нарожала ему десятка полтора детей – ни один из них не прожил больше пяти лет, и неудачливые супруги коротали свой век одиноко, в полуразвалившейся избенке, презираемые всеми односельчанами.

В старостах Аким ходил благодаря тому, что он обладал особым талантом наушничать, ссорить между собой людей и умению доказывать свою правоту так надоедливо и упорно, что никто не мог противостоять ему в словесных спорах.

Аким и барское хозяйство, и свое собственное довел до полного развала, при этом обвинить его в бездеятельности или неспособности, а тем более заподозрить в воровстве не представлялось возможным. Что касается воровства, то он, конечно, воровал, но такую малость, что не стоит и говорить.

С полсотни заполенских крестьян подались в бега. Оставшихся можно было разделить на три части. Одна, довольно большая часть, в силу лени оправдываемой беспробудным пьянством, прозябала в ужасающей нищете. Другая – больше половины дворов некогда цветущего села – кое-как сводила концы с концами, то перебиваясь по весне впроголодь, то по праздникам сытно и весело.

И десятка три семейств жили по-настоящему богато и, не отличаясь глупостью, не выставляли своего достатка напоказ. Как и советовал французский король Генрих IV, они имели каждый день к обеду курицу в горшке со щами, на Пасху ходили в церковь в сапогах, держали по пять-шесть коров, двух-трех справных лошадей, обитали в хороших, в чистый угол срубленных избах. Жены их рожали по десятку крепких телом и умом детишек – работящих помощников, что ребят, что девок, а в запечках у них сидели столетние старцы, слову которых перечить никто не имел привычки.

Мужики этих семейств, иногда случайно оказавшись вместе, поговаривали, что пора бы потолковать с барином, потому как иной раз и стыдно перед заезжими-проезжими людьми. Старосту надо бы с должности уволить, сильно пьющих определить в рекруты, ленивых посечь – смотришь, село бы и не выглядело развалюхой. Однако, потолковав, всегда приходили к мысли, что мужику указывать барину не с руки, и как там дальше пойдут дела, покажет время.

К одному из таких мужиков, Егору Медведеву, по прозвищу Топтун, Александр обратился за помощью, когда после убийства майора Нелимова потребовалось доставить письмо в Петербург Катеньке Нелимовой, причем так, чтобы оно не попало в руки тем, кто по приказанию императрицы Екатерины II следил за малым двором великого князя Павла Петровича, где Катенька состояла фрейлиной.

Александр послал в Петербург Егора Топтуна потому, что раньше тому приходилось жить в Твери и в Москве, да и человек он был надежный, и силы за десятерых. И Егор исполнил поручение барина. Правда, люди Иоганна Манштейна, который, выполняя заказ Оленьки Зубковой, контролировал каждый шаг Александра, с третьего раза усыпили Топтуна лошадиной порцией снотворного зелья, сняли с письма список и доставили Оленьке.

Но это нельзя поставить Егору в вину – люди Манштейна, как он сам говорил, могли перехитрить стражу всех королей, вместе взятых. А главное, Александр опасался не Оленьки, а императрицы и масонов, а им в руки письмо как раз и не попало.

Когда Егор Топтун вернулся из Петербурга, Александр поговорил с ним и о хозяйстве и решил определить его старостой и управляющим в имении.