Игра теней

За все это время она впервые встретилась с ним взглядом и едва нашла в себе силы не отвести глаз.

— Здравствуй, для начала, — улыбнувшись, сказала она. — Мы так давно не виделись, а ты даже забыл поздороваться.

— Я в первый момент забыл, как меня зовут, а ты о правилах хорошего тона. — прикуривая, ответил Дубровин. Он устроился в самом дальнем от Даши кресле, стоявшем в углу. Закинул ногу за ногу. Раздражение, гнев стали постепенно покидать его. Их вытеснял неподдельный интерес к тому, что сейчас будет говорить Даша. Она выглядела усталой, измученной. Несмотря на все старания, она не была похожа на себя: ни уверенности, ни озорства в голубых глазах — молодая женщина, согнувшаяся под грузом жизненных обстоятельств. Дубровин смотрел на нее, пытаясь определить, что она чувствует. Пожалуй, он с удовольствием перестал бы играть в холодность и обнял бы ее, поцеловал. Он скучал по ней. Только эта сумасшедшая занятость и помогала ему удержаться от того, чтобы не названивать ей каждый день. Он с силой закусил фильтр сигареты, вглядываясь в ее родные черты, пытаясь найти в них отклик того, что чувствовал сам, но не видел ничего, кроме тщательно скрываемого волнения. Конечно, она волновалась, но нет ничего интимного, того, что он видел в ее глазах раньше.

— Хорошо, — после паузы произнес Дубровин. — Доброе утро, Даша. Теперь правильно?

— По крайней мере — по-человечески, — Даша откинулась на высокую спинку кожаного кресла, почувствовала, что оно вращается, и принялась поворачиваться то вправо, то влево, не сводя глаз со Стаса. — Знаешь, я знала, что ты появишься в самый неподходящий момент.

— Да? А когда, по твоему сценарию, я должен был появиться?

— Как минимум после того, как я впервые бы вышла на сцену твоего кабака, — улыбнулась Даша. Она лукавила, но почему-то снова ощутила непреодолимое желание разозлить Дубровина.

— Прекрасная идея. Кто подсказал?

— Сама додумалась.

— Я забыл, что у тебя было слишком много свободного времени. Это опасно — в голову обязательно приходят бредовые мысли, — резко выпуская дым, заметил Стас.

— Да, ощущение невесомости и полная неразбериха могут сотворить нечто подобное, но к моему случаю это не имеет отношения. У меня были очень насыщенные общением и интересными встречами дни. Не смотри с такой усмешкой. Я даже не заметила, как пролетело время. Словно один день прошел со дня нашего расставания.

— Теперь желание пожить у мамы ты называешь расставанием, — констатировал Стас.

— Слова могут быть разными, но смысл один — я прекрасно провела время. Я была свободна! — последние слова Даша произнесла с вызовом.

— Ты хочешь продолжать в таком же духе или можно начать нормальный разговор? — поинтересовался Дубровин, потушив сигарету. Даша молча пожала плечами. — Хорошо, будем считать, что перепалка окончена. Итак, ты зачем здесь?

— Я действительно пришла получить работу.

— Ужас какой-то, детство. Ты в семь лет поступала умнее.

— Как хорошо, что у тебя в твоем возрасте такая замечательная память!

— Нормальная память, обычная. Она оставляет только то, о чем вспоминать приятно, — отмахнулся Стас.

Даша скрестила руки на груди. Она не хотела признаваться в том, что ей холодно. Даша решила, что в коротком топе, открывающем талию, живот, она выглядит более соблазнительно. Она хотела так выглядеть.

— Послушай, что дальше? — нервно спросила она.

— Честно говоря, у меня нет возможности решать свои семейные проблемы в рабочее время, — поднимаясь, ответил Дубровин. — Мы могли бы поговорить в другом месте. Где скажешь.

Даша насупилась. Ей не нравилось его самообладание, но ее не обманешь: Стас поедал ее глазами, однако говорил сухо и сдержанно. Каков молодец!

— Долго говорить не придется, — Даша тоже поднялась и пошла ему навстречу.

Они остановились друг против друга и молча смотрели в глаза. Дубровин медленно взял ее за руки. Пальцы оказались холодными, словно из них ушла жизнь — Стас поднес их к губам, закрыл глаза и поцеловал. Ни одна мышца не дрогнула на Дашином лице. Она только заметила, что у Дубровина прибавилось седых волос, а может быть, ей только показалось. Она хотела найти следы страдания, мук одиночества. Его карие глаза вдруг подобрели, Дубровин усмехнулся кончиками губ, а в ответ на недоуменный взгляд Даши взял и крепко прижал ее к себе.

— Какой же ты ребенок, — прошептал он, целуя ее.

— Я не ребенок! — пытаясь оттолкнуть его, протестовала Даша, но сильные руки Дубровина не давали ей и пошевелиться.

— Хорошо, хорошо, успокойся, — добродушно сказал Стас. — Давай так. Я вызову машину, и ты поедешь домой. Я вернусь к восьми, и мы поговорим.

— Я не хочу ждать до восьми. Я не хочу снова оказаться одна в этом огромном доме, — Даша почувствовала, как ослабли объятия Стаса. Она посмотрела ему в глаза. В них была настороженность и напряженность ожидания. — Я хочу понять сейчас, что-нибудь изменится или все останется по-прежнему?

— Ты можешь выражаться конкретнее? — Дубровин опустил руки, выпрямился и свысока посмотрел на Дашу.