Игра Теней. Архивы Логри. Том II

– Ах да… дети… – пристально глядя на меня, многозначительно произнес сифейри (как-то нехорошо произнес). – Ну тогда слушайте загадку. Простую. Для детей (тут мне и вовсе послышался неприкрытый сарказм). Дает забирая, питает убивая, дополняет опустошая, умирает оживая – что это?

Тут-то я и попал. Оно и так было ясно, что все это маскарадно-вопросительное действо – ловушка. Да ведь надежда-то, как известно… а может, это надежда? «Ответ – надежда?» – пронеслось у меня в голове. «На такие вопросы, как этот, может быть множество ответов, и правильность определяет только задающий», – напряженно размышлял я, пока сифейри неторопливо прогуливался по краю выступа. Долго думать было некогда:

– Это надежда.

– Неправильно! – с ходу торжествующе отреагировал сифейри. – Это неправильный ответ, мой неизбежный гость. И столько же неизбежный пленник.

– Как-то очень уж рано радуетесь, – заметил я, стараясь сохранить спокойствие, – счет всего лишь один – один. И почему, интересно, неправильно?

– Ах, мой неразумный мастер, если бы вы знали, сколько было таких, как вы, здесь! И сколько раз я это слышал!.. Впрочем, вы правы, нужно соблюдать правила. Ничья – всего лишь ничья, и впереди – ахм-м-м, самое-самое интересное. И раз уж вы так торопитесь, то, пожалуйста, вам слово.

– Все знают, – начал я осторожно, – что такое хлопок от двух ладоней, а что такое хлопок одной ладони?

Здесь сифейри, даже не дожидаясь окончания фразы, вдруг громко замычал:

– Му-у-у.

И я в замешательстве развел руками. И в недоумении! На этот классический дзенский коан у меня была особая надежда. Откуда может это существо из Тени знать буддийскую практику?! А тем более соответствующий ответ?! Невозможно!

У меня было только одно предположение по этому поводу: сифейри мог читать мои мысли. Не знаю, насколько полноценно, но даже и частичная такая способность сводила к нулю все мои потуги в этом состязании. Может быть, именно поэтому он не ответил на первый вопрос – ведь я и сам не знал ответа. Одно было ясно: моя тактика срочно нуждалась в коррекции.

– Удивлены, мой якобы хитрый мастер? – промурлыкал сифейри.

– Да, – честно признался я.

– А как вам следующее блюдо? – продолжил он. – Эту загадку мне загадывал как-то один, чем-то похожий на вас, опрометчивый любитель вопросов. Он сказал: говорят, человек может не уставая смотреть на несколько вещей: как горит огонь, как течет вода и как работают другие. Здесь забыта еще одна вещь – какая? – спросил он. Вот и я спрошу, мой самоуверенный гость: о чем еще здесь не сказано? На что еще человек готов смотреть не уставая, а?

– Интересно, как вы ему ответили? – как бы между прочим обронил я.

– Что, уже сдаетесь? – притворно удивился сифейри.

– Нет, просто мысли вслух.

– Мысли вслух… занятное выражение. Ну, так узнаете, если интересно. Итак?

– Тут вариантов множество на самом деле. Мало ли кому что нравится, так ведь?

– Мой вроде бы хитроумный гость, от вас ожидается всего один вариант. Он же – правильный ответ.

– Тогда предположу, что это звездное небо, – со вздохом сказал я, понимая, что вряд ли это правильный ответ.

Сифейри закрыл глаза, словно решил поразмыслить над моими словами, и надолго замолчал. Потом открыл глаза и прошелестел:

– Неплохо. В принципе. Но тот человек имел в виду не это. Он мне сказал правильный ответ, а я, раз обещал, говорю его вам: еще можно смотреть не уставая на то, как струится песок. Но я скажу вам больше… не просто усеченную, выхолощенную и лишенную большей части смыслов расхожую фразу, которой он пытался поразить меня. Я скажу вам, как она звучала в изначальном виде. Тогда, возможно, вы поймете, насколько жалки попытки тех, кого называю переменными, обмануть меня. Насколько они ничтожны, насколько они смешны.

Так вот: человек может смотреть не уставая на то, как горит огонь, как течет вода, как струится песок и как работают другие.

Он произнес эту фразу так, что я замер от удивления. Столько ярких, незаметных доселе и неуловимых смысловых оттенков в этих вроде бы простых словах звучало в передаче сифейри! Только теперь я по-настоящему понял, про какой огонь, какую воду, какой песок, а главное – про каких «других» идет речь.

Богатство внезапно проявившегося контекста ошеломляло. И была в произнесенной им фразе не только глубина, так сказать, всеобщая. Было нечто сугубо индивидуальное в ней. Что-то именно для меня. Если представить человека такой образной стеклянной призмой, через которую преломляется восприятие, то сквозь призму моего восприятия я услышал, а точнее, почувствовал эти слова личностно.