Игра цветов. Миссия

С утра, надев парадный камзол и прицепив шпагу, Павел, на извозчике, поехал к Исаакиевской площади. Шпага, хоть и мешала, но была обязательным атрибутом потомственного дворянина в парадных мероприятиях. Подъезжая к, уже знакомым воротам, он увидел скопление большого количества нарядных саней и повозок. Кучера и охранники, перекрикиваясь друг с другом, пытались, хоть как-то, навести порядок у главных ворот. У всех, вероятно, был приказ ждать, а ждать барина у самого входа, невзирая на очередь из таких же повозок, было показателем высшего кучерского мастерства. Расплатившись с извозчиком, Павел соскочил из саней и направился к караульной будке, где предъявил своё приглашение. Как и в прошлый раз, его, вежливо препроводили к калитке, где уже другой охранник, провёл Павла до входа в средний периметр. Обстановка здесь, со времени прошлого визита, довольно сильно изменилась. По обе стороны от входа растянулись ряды вместительных палаток, у которых, небольшими кучками, собирались подмастерья и сновали юркие грузчики. Напротив палаток, местами, были расставлены столы, где можно было выпить беленькой и закусить горячим пирогом. Пироги держали в больших толстостенных коробах, и при каждом открывании, оттуда вырывался горячий, ароматный пар. По центру, меж рядами двигалась внушительная процессия, возглавляемая князем Петром Михайловичем Волконским и мэтром Огюстом Рикаром де Монферраном, который, энергично жестикулируя, что-то обстоятельно растолковывал князю. Временами, члены комиссии останавливались у одной из палаток и внимательно изучали представленные элементы декора. Большинство предлагаемых изделий были сделаны из гипса и, в случае утверждения, по ним изготавливались, уже окончательные, оригиналы. Состав комиссии был довольно разнообразен. Здесь присутствовали чиновники градостроительства, представители Священного Синода и Академии художеств, ещё какие-то важные люди из различных ведомств. Мелькали даже генеральские эполеты. Знаменитый Карл Росси, величайший архитектор, старенький и больной – и тот был здесь! Президент Академии художеств Алексей Николаевич Оленин шёл в сопровождении инженера Бетанкура, архитекторов Бове, Роберта Залемана и Василия Беляева. Был даже Брюллов, которому рукоплескали в Италии за создание великого полотна «Последний день Помпеи».

Оторопевший, от присутствия такого количества знаменитых личностей и важных господ, Павел растерялся и стал топтаться на месте, не зная, что предпринять дальше. Он стал ловить глазами Монферрана, пытаясь привлечь к себе внимание, и был замечен. Мэтр, не прерывая разговора с князем, знаком показал ему присоединиться к процессии. Павел не преминул воспользоваться такой возможностью и пристроился в хвост, этой разномастной, толпы. Шли неторопливо, временами останавливались и обсуждали тот или иной проект.

Князь Волконский, по-видимому, пребывая в отличном настроении, много шутил, переговариваясь с Монферраном на его родном языке. Он, то и дело, подзывал кого-нибудь из своего сопровождения и спрашивал его мнение о представленных работах.

– Карл Иванович, дорогой мой, ну скажите мне, – обращался он к Росси, – может ли вот это замечательное изваяние гармонично вписаться в предложенный интерьер?

Высокая, выполненная в античном стиле, гипсовая статуя обнажённого атланта, вызывала восхищение совершенством линий.

– Мне кажется, это лишь одна из деталей общей картины. – Рассматривая статую, медленно произнёс Росси. – Иван Петрович, поделитесь с нами вашей задумкой.

Джованни Витали, русский скульптор итальянского происхождения, с готовностью стал рассказывать о задуманной композиции для оформления одного из портиков. Настойчивый и целеустремлённый, он обладал даром убеждения, доходчиво и последовательно приводя свои аргументы. Монферрану очень нравилось с ним работать. Тот очень чутко понимал задумку мэтра и, в полной мере, реализовывал, возложенные на него, ожидания.

Удовлетворившись объяснением скульптора, князь Волконский, взяв Монферрана под руку, легонько подтолкнул его в сторону столов со снедью, где они устроили короткий перерыв, выпив по стаканчику и закусив отменным курником.

– Ну что, любезный господин Монферран, – проговорил князь. – Все, отмеченные вами, работы, несомненно, заслуживают внимания. Кому, как не главному архитектору, представлять свой проект целиком, в мельчайших деталях. Конечно же, мы ещё пообсуждаем некоторые моменты со Священным Синодом, на предмет этического соответствия, но думаю, в целом, изменений не предвидится.

Внезапно, их отвлёк шум со стороны палаток выставки. Алексей Николаевич Оленин, президент Академии художеств, спорил с одним из скульпторов. Долетавшие обрывки фраз свидетельствовали о нараставшем конфликте, на которые господин Оленин был очень скор. Принципиальный и прямолинейный, он, из-за этой черты характера, имел достаточно недоброжелателей.