Игра в бары

Без десяти восемь в дверь позвонили. Спейд вышел в коридор и нажал кнопку, отпирающую парадное. Гутман оторвался от книги и улыбнулся.

– Вы не будете возражать, если я встречу ее вместе с вами? – спросил он.

– Пожалуйста, – ответил Спейд.

Толстяк присоединился к хозяину. Спейд открыл дверь квартиры в ту минуту, когда Эффи выходила из лифта. Ее мальчишеское лицо светилось радостью. Она бросила взгляд на Гутмана, улыбнулась Спейду и вручила ему пакет.

– Спасибо, милая, – сказал он. – Прости, что побеспокоил тебя в такую рань.

– Ты уже не первый раз меня беспокоишь, – засмеялась Эффи и добавила, заметив, что он не приглашает ее в гостиную: – Еще что-нибудь нужно?

– Благодарю, нет, – покачал он головой.

– До свидания, – сказала она и направилась к лифту.

Спейд вернулся в гостиную с пакетом в руках. Толстяк трясся от возбуждения. Бриджит и Кэйро подошли к столу, на который Спейд положил сверток. Парень побледнел и приподнялся. Все были взволнованы.

– Вот ваша птица, – сказал Спейд.

Короткими толстыми дрожащими пальцами толстяк развязал веревку и торопливо сорвал бумагу.

– Наконец-то, после семнадцати лет! – пробормотал он.

Глаза его увлажнились. Кэйро, непрерывно облизываясь, потирал руки. Бриджит закусила нижнюю губу. Все тяжело дышали.

Гутман повертел сокола в руках, потом прижал к себе и достал из кармана перочинный нож.

– Надо проверить, – сказал он.

На его трясущихся жирных щеках блестел пот. Спейд, отступив в сторону, наблюдал за всей компанией. Гутман повернул птицу боком и начал ковырять ножом ее туловище. Черная эмаль отвалилась мелкими стружками, и под ней блеснул металл. Гутман с пыхтением продолжал орудовать ножом до тех пор, пока не процарапал острием светло-серую свинцовую полоску. Швырнув птицу и нож на стол, он повернулся к Спейду.

– Липа! – хрипло проговорил он.

Спейд помрачнел и медленно кивнул. Потом взял Бриджит за руку и, притянув к себе, другой рукой поднял ее голову за подбородок.

– Так, – сказал он, – Теперь ты решила пошутить. Ну-ка, выкладывай.

– Нет, Сэм, нет! – закричала она. – Это та самая птица, которую я взяла у Кемидова. Клянусь…

– Точно! Точно! Это русский! – закричал Кэйро. – Конечно русский. Мы посчитали его дураком, а он сам нас одурачил! – Ив его глаз потекли слезы. – Это вы во всём виноваты! – накинулся он на Гутмана. – Вы с вашей идиотской попыткой купить птицу. Кретин! Жирный недоумок! Вы натолкнули его на мысль о ее ценности, и он изготовил для нас дубликат. Неудивительно, что нам удалось так легко украсть ее! Слабоумный тупица! Идиот! – Кэйро закрыл лицо руками и зарыдал в голос.

У Гутмана отвисла челюсть, а глаза невидяще уставились в одну точку. Наконец он потряс головой, собираясь с мыслями, и вскоре опять превратился в веселого толстяка.

– Что толку браниться, сэр, – мягко сказал он Кэйро. – Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Можете не сомневаться, я потрясен не меньше, чем любой из вас. Да, несомненно, тут чувствуются происки русского! Так что же вы предлагаете, сэр? Останемся здесь поливать друг друга грязью? Или… – Он помолчал и улыбнулся. – Или поедем в Константинополь?

Кэйро отнял руки от лица.

– Вы… – он не смог закончить фразу от удивления.

Гутман потер пухлые ладошки.

– Семнадцать лет я гонялся за этой вещью, – сказал он. – Если я потрачу еще год… что ж, сэр, получится лишь дополнительная трата времени, равная… – он пошевелил губами, вычисляя, – равная пяти и пятнадцати семнадцатых процента.

– Я еду с вами! – воскликнул левантиец.

Спейд отпустил руку девушки и огляделся. Мальчишка исчез. Спейд вышел в коридор. Дверь на лестницу была открыта. Он захлопнул ее и вернулся в гостиную. Прислонившись к дверному косяку, он понаблюдал немного за Гутманом и Кэйро и внезапно мурлыкнул:

– А знаете, господа, ведь вы самые обычные грязные воры.

– Да, похвастаться нам нечем, – усмехнулся толстяк. – Однако все мы живы и конец света еще не наступил. – Он протянул к Спейду розовую руку. – Вынужден просить свой конверт обратно, сэр.

Спейд не пошевелился.

– Я свое дело сделал. Вы получили предмет, о котором так мечтали. Вам просто не повезло, что он оказался немного другим.

– Нет, сэр, обманули нас всех, – вежливо возразил Гутман. – Так почему должен расплачиваться кто-то один?

Он заложил правую руку за спину, и тотчас в ней засиял маленький пистолет, красиво инкрустированный перламутром и серебром. Толстяк направил его на Спейда.

– Короче говоря, сэр, я прошу вас вернуть мои десять тысяч долларов.

Лицо Спейда не изменило выражения. Пожав плечами, он достал из кармана конверт и хотел было протянуть его Гутману, но передумал и один тысячедолларовый билет вытащил. Сунув его в карман, он подал конверт Гутману.

– Это издержки, – пояснил он. – Плата за потерянное время.

Толстяк нерешительно посмотрел на Спейда и забрал свои деньги.