Игра в безумие

Человека, который начал писать этот дневник, больше нет. Тот человек подписывался именем Абель, носил маску Белы, был графом Дракулой и всегда играл с масками. Вся его жизнь была основана на идее, что на самом деле он некто иной, но зато я эту идею воплотил в действительность, собственным телом и душой испытал то, что Мэтр называл «переоценкой всех ценностей». Когда муки душевные донимают меня, а сейчас мне приходится тяжело, перечитываю его слова, находя в них утешение.

Приведу три цитаты:

«Мораль — это способ перевернуться спиной к желанию жить».

«Ни у кого из вас не хватит смелости убить человека».

«Мы слышать не хотим, что все великие люди были преступниками (разумеется, не в общепринятом смысле этого слова), что преступление было неотъемлемой частью их величия».

Все эти слова отзываются в моей душе. Я превратил их в действие.

«Боль — нечто иное, чем наслаждение, — но не его противоположность», — сказал Мэтр. Но наслаждение и жажда обладания неотделимо связаны с болью.

Если я говорю это и если я наполнил содержанием свои слова, меня за это нужно считать безумцем? Но я принимаю это имя.

И Он в конце концов ушел в безумие, как назвал этот мир. В письме Стриндбергу подписался «Ницше Цезарь», твердил, что созывает в Риме князей и велит казнить наследника престола. Утверждал, что велел заковать Кайфу в цепи и благословил Бисмарка и всех антисемитов. Верил, что обладает божественной силой, и обещал вызвать хорошую погоду. Такие безумные мысли могли быть только у человека, отбросившего все маски.

С этого мига их сбрасываю и я. Игроки и Игра уходит в прошлое. Я подвергся испытаниям, я претерпел, я произвел Переоценку Всех Ценностей. Я Фридрих Вильгельм Ницше. Все остальное в моей жизни было только игрой в безумие.

Глава XXVIII ПОСЛЕДНИЙ КУСОК ГОЛОВОЛОМКИ

— С сержантом Плендером мы уже знакомы, но старший инспектор… — воскликнул мистер Борроудэйл. — Господи Боже! Полагаю, что вы хотите говорить со мной о том несчастном случае в Доме Плантатора. Хотя счастье и несчастье — понятия относительные. Знаете, что дом уже продан? И я еще имел удовольствие отклонить два предложения? Извращенное любопытство — страшная вещь! Чем могу быть полезен?

Сомкнув пальцы, захрустел суставами величиной с орех. Плендер видел, что старик нервничает, но понимал, что многие чувствуют себя неловко в присутствии полиции. Плендер только что провел беспокойные часы на телефоне, собирая информацию о Борроудэйле. Жил вдовцом, хозяйство вела экономка, несколько лет ходил в советниках. Трэпни в фирме давно не состоял, да и дела шли не лучшим образом. По общему мнению, Борроудэйлу нужен был компаньон.

Хэзлтон решил говорить напрямую, хоть и не все.

— Мистер Борроудэйл, ваша фирма использует или использовала пишущую машинку марки «Адлер».

— Да? Я и не знал. Спрошу у миссис Стефенсон.

Он встал. Плендер за ним.

— Я сам ее спрошу, если вы не возражаете.

В приемной сидели пожилая женщина и девушка. Женщина печатала на машинке, девушка возилась с картотекой. Плендер прикрыл за собою дверь.

— Миссис Стефенсон, вы не ответите мне на несколько вопросов?

Гигантский бюст придавал миссис Стефенсон крайне воинственный вид. Девушке она сказала:

— Роза, у вас полчаса на покупки.

— Как это? Я не собираюсь в магазин.

— Идите и полчаса не возвращайтесь.

— Но ведь идет дождь!

— Тогда станьте в дверях и смотрите на дождь.

— А-а, поняла. Я вам мешаю. — Надувшись, вышла.

Миссис Стефенсон вздохнула:

— Да, девушки теперь не те, что раньше, и чем дальше, тем хуже. Сержант, если ваши вопросы будут касаться мистера Борроудэйла, я хочу, чтобы он при этом присутствовал.

— Я задал ему этот вопрос, и он послал к вам. Это такая мелочь. Пользуетесь вы или нет машинкой марки «Адлер»?

— Нет.

Плендер опешил. Миссис Стефенсон была похожа на председательницу союза всех матерей на свете. Его удивление было настолько очевидным, что она по-матерински пожалела его:

— Я работаю в этой фирме десять лет и никогда не пользовалась никакой другой машинкой, кроме этой.

Сержант взъерошил пальцами волосы.

— У вас должна быть еще одна. Или была. Должна была быть!

— Молодой человек, вы хотите сказать, что я лгу? Страшно даже подумать. Даю вам слово, что никакой другой машинкой я не пользовалась. Даже называю ее «Верным другом».

Тяжело вздохнув, Плендер достал лист с проспектом Дома Плантатора.

— Но откуда же это? Это ведь ваше, но текст напечатан на «Адлере».

Дама взглянула на проспект, словно он был грязным.

— Это здесь не печаталось. Правда, дом уже продан, но тут все проспекты, которые мы разослали.

Подойдя к столу, вернулась с документом, который подала Плендеру. Текст был почти таким же, но отпечатан явно на другой машинке.

Сержант снова схватился за волосы.

— Мистер Борроудэйл сам дал мне этот проспект. Здесь же бланк вашей фирмы.

Огромный бюст миссис Стефенсон почти коснулся его.

— Это верно. Но печаталось это не здесь. Могу вам только посоветовать спросить, где он это взял. — С материнской усмешкой довольно добавила: — Но вначале вам следует причесаться. Волосы у вас стоят дыбом.