Игра в гестапо

Кажется, Мымрецов и впрямь намерился отыграться на Курочкине по самой полной программе. Про себя Дмитрий Олегович произнес неласковое слово по адресу румяного капитана: зачем, спрашивается, раздразнил подчиненного?

– Я, по-моему, не сопротивлялся… – осторожно заметил Дмитрий Олегович.

– Будешь, – уверил его Мымрецов. – Сейчас я тебя поведу в комнату милиции, и по пути ты обязательно начнешь брыкаться. – Мстительный сержант щелкнул по ручке своей дубинки, которую все еще держал под мышкой.

– Я думаю… – начал Курочкин, глянув за спину Мымрецова.

– А ты не думай! – возликовал страж порядка. – За тебя товарищ сержант уже подумал!

В тот же миг резиновая дубинка, словно живая, выскользнула из-под мышки товарища сержанта и бросилась прочь от своего хозяина. Помогал ей в этом резвый пацан лет семи: именно его и заметил Курочкин позади Мымрецова, пока тот распинался, как будет арестовывать Дмитрия Олеговича и тащить на цугундер. Пацан был маленький и верткий; он не таранил толпу, а проскальзывал между гражданами.

Надо полагать, парень давно присматривался к НАСТОЯЩЕЙ милицейской дубинке, и вот теперь мечта его была близка к осуществлению.

В первую секунду сержант даже не осознал глубину потери, и лишь нащупав под мышкой пустоту, понял, что его, слугу закона, жестоко ОБОКРАЛИ! Он метнул страшный взгляд на Курочкина, словно бы это Курочкин каким-то подлым образом мог одновременно оставаться на месте и заниматься похищением милицейской собственности. Дмитрий Олегович немедленно продемонстрировал ошалевшему Мымрецову пустые ладони и для верности даже произнес:

– Это не я!

Только тогда сержант, взревев, устремился за малолетним похитителем, расталкивая, как ледокол торосы, вокзальную публику. Он по пути произвел столько шуму, что Курочкин не сразу расслышал горячий шепот откуда-то сзади:

– Чего стоишь, дурак? Беги!…

Возможно, это был вовсе не шепот, а курочкинский внутренний голос, которому просто пришлось повысить собственную громкость, чтобы быть услышанным. Дмитрий Олегович не стал ждать, чем кончится погоня сержанта за ускользнувшей дубинкой, а бросился в противоположном направлении. Как раз в эту минуту гнусавый голос под потолком объявил о прибытии какого-то 14-го скорого; многие повскакали с мест, хватая сумки, Курочкин уже вторично за сегодняшний день благодарно влился в спешащую толпу и двигался с ней почти до самых платформ. Не доходя их, он все-таки изменил курс и пробрался к ближайшему выходу.

У турникета тем временем произошли кое-какие изменения. Девушка, с которой любезничал охранник входа, на этом месте была уже третьей по счету, зато сменился и сам охранник. Тот, прежний, был черненьким, а этот – рыженьким и кудрявым. Ни он, ни девушка не обратили на беглого Курочкина никакого внимания, поскольку слишком были заняты друг другом: щебетали нечто невразумительное, понятное им обоим. Круговорот любви в природе прекрасно обходился без Дмитрия Олеговича.

Курочкин выскочил на Павелецкую площадь и завертел головой, раздумывал, в каком направлении вернее бежать. Со стороны выглядел он, наверное, очень жалким и несчастным. Потому-то рядом с ним тотчас же притормозила легковая машина, водитель которой – дядечка с добрым округлым лицом – предложил:

– Вас подвезти?

– У меня… денег… нет, – на выдохе сообщил Дмитрий Олегович и в доказательство предъявил свой единственный гривенник.

– Да ладно, садитесь так, – великодушно проговорил водитель, и Курочкин немедля втиснулся на заднее сиденье. Там уже сидело двое пассажиров: грузный детина с квадратным подбородком борца и долговязый молодой человек, у которого, похоже, был сильный насморк: он постоянно шмыгал носом и с ожесточением вращал головой, пытаясь загипнотизировать свой собственный чих.

Детина, похожий на борца, захлопнул дверцу. Машина рванула с места, оставляя позади вокзал с припрятанным дипломатом и мстительным сержантом. Некоторое время Дмитрий Олегович переживал избавление от мымрецовских рук, а затем вдруг спохватился: куда они, собственно говоря, едут?

– Простите… – пробормотал он.

– Вы не волнуйтесь, – успокоил его округлый водитель с добрым лицом. – Я же сказал: довезу вас бесплатно… Хотя, – доверительно добавил он после паузы, – деньги-то у вас должны быть. Никак не меньше чемодана.

14

Золота и серебра было примерно поровну.

Коротенькое слово «ФОНД» в верхней части вывески состояло из четырех крупных золотых букв, каждая размером в две ладони. Длинное серебряное слово «Процветание» чуть ниже складывалось из букв поменьше. За третье место на вывеске боролась, как всегда, бронзовая строка, которую Курочкин уже не успел прочитать: его подтолкнули в дверь особняка – довольно аккуратно, но стремительно.