Игра в гестапо

– Нет… ничего… – забормотал Дмитрий Олегович, не в силах опустить глаза, словно кролик на завтраке у удава. Он мог бы, пожалуй, еще выкрутиться, если бы просто уступил дорогу сержанту, а сам продолжил движение вверх по лестнице. Курочкин же от неожиданности сделал самое глупое, что мог придумать: не выпуская из виду Мымрецова, он тем же рачьим манером, каким и поднимался вверх по ступенькам, начал медленно спускаться вниз. И вдобавок, вероятно, покраснел от натуги, еще больше усиливая сходство с вареным раком. «Тихо, тихо ползи, улитка, по склону Фудзи…» – возникла у Курочкина в голове бессмысленная фраза, неизвестно откуда взявшаяся. При чем тут, господи, Фудзи на Павелецком вокзале?…

В глазах удава под красным околышем промелькнул огонек радостного узнавания. Зрительный нерв передал сигнал в мозг сержанта, а из мозга уже пришел приказ лицевым мышцам. Мымрецов злорадно ухмыльнулся.

– А-а-а, – удовлетворенно протянул он.

Для Дмитрия Олеговича это торжествующее «а-а-а» прозвучало, наконец, как долгожданная команда «кру-гом!». Он резко, по-строевому, крутанулся на месте и попытался было продолжить спуск по лестнице, как все нормальные люди: лицом вперед, затылком назад. В то же мгновение Курочкину на плечо упала суровая милицейская ладонь.

– Не торопись, бегунок, – послышался веселый голос сержанта. – Поговорим…

Спустя несколько секунд Дмитрий Олегович уже подпирал спиной стенку неработающего киоска, а блюститель порядка Мымрецов высился перед ним – большой, плечистый, очень обрадованный неожиданным уловом. Очевидно, сержант только-только начал свой обход этажей вокзала и сразу же поймал подозрительную рыбку. Так себе рыбешку, карасика. Впрочем, со щуками этот рыбак, возможно, и сам бы не рискнул связываться.

– Ты чего тут ходишь? – начал допрос Мымрецов. – Опять, значит, прогуливаешься? – Дубинка в его руке похожа была на нетерпеливого ребенка, который на улице безмерно скучает в компании нудных взрослых, переминается с ноги на ногу и тащит тятю за палец. Однако милицейский тятя пока еще не давал полной свободы резиновой малютке.

Наблюдая за черной дубинкой, так и рвущейся из мымрецовских рук, Курочкин уже не в первый раз подумал о том, какое новенькое да добротное снаряжение у наших славных органов. И форма на сержанте была наверняка от Зайцева, и наручники импортные, и сам он выглядел гладким и довольным, как будто все его жизненные цели были уже достигнуты и для полного и окончательного счастья осталось лишь ущучить жалкого карася.

– Ты язык проглотил, бегунок? – осведомился сержант, не получив ответа. – Тебя, кажется, ясно спросили: ты – чего – здесь – сшиваешься?

Четыре последних слова Мымрецов произнес с нажимом, сделав вид, будто непослушная дубинка сейчас вырвется и стукнет Дмитрия Олеговича по носу.

– Я тут случайно, – сказал Курочкин. Самой дубинки он не боялся: по сравнению с шестиствольным гранатометом это было меньшим из зол. А вот Мымрецов вызывал у него тревогу. Есть люди, для которых первейшие враги – невольные свидетели их унижения, и сегодня, как назло, румяный капитан с улицы Летниковской распек своего сержанта аккурат в присутствии Дмитрия Олеговича. Такое не прощают. С капитаном поквитаться было нельзя, зато с Курочкиным – сколько душе угодно.

– Слу-чай-но, – по слогам повторил Мымрецов и сощурился. – Шел в овощной, а попал на вокзал… Заблудился, понимаю. Выходит, ты приезжий, так?

– Москвич, – со вздохом ответил Дмитрий Олегович. Он вполне осознавал, до чего глупыми выглядят его ответы. Врать ему не хотелось, а говорить всю правду тем более.

– Московская прописка есть? – немедленно осведомился сержант.

– Есть, – скучно подтвердил Курочкин, заранее предвидя, что сейчас скажет сержант.

– Покажи документы, бегунок, – тут же потребовал Мымрецов и протянул руку, не занятую дубинкой.

– Паспорт дома, – чистосердечно признался Дмитрий Олегович. – В шкафчике, на второй полке. Рядом с электробритвой… Я ведь в овощной шел, зачем там документы?

Ответы Курочкина ничуть не огорчили сержанта. Наоборот, он был бы весьма разочарован, предъяви ему сейчас Курочкин паспорт с пропиской и кучу всяких справок, доказывающих, что Дмитрий Олегович К. – не уругвайский шпион, не беглый рецидивист и даже не верблюд. Теперь же у Курочкина не оставалось шансов легко отделаться.

– Чудненько, – проговорил Мымрецов и даже на радостях укротил дубинку, сунув ее себе под мышку. – Документов нет, прописка под вопросом, ручной клади не имеется… Стой-ка бегунок! – внезапно сообразил сержант. – У тебя же был чемодан. Куда делся? Отвечай!

Дмитрий Олегович промолчал. Похоже, бдительный сержант сумел бы выискать криминал в любой ситуации. Если бы дипломат находился сейчас в руках Курочкина, наверняка последовал бы вопрос: откуда дипломат взялся и нет ли там чего противозаконного? И так и сяк – плохи дела.

– Не отвечаешь, – удовлетворенно сказал сержант. – Нарушение паспортного режима – раз, сопротивление при задержании – два… Можно считать, уже сидишь.