Игра в имитацию (СИ)

Кратковременный липкий страх понемногу отступает, и в голове включается голос рационального мышления — как только он опустит пушку, у неё появится крохотный шанс успеть добежать до двери.

Один из ста, но лучше что-то, чем ничего.

Минуту назад у неё не было и этого.

Поэтому она дерзко вздергивает подбородок и с наигранной покорностью медленно поднимает вверх обе руки с раскрытыми ладонями.

— Договорились, — чеканит Уэнсдэй безэмоциональным голосом, стараясь не смотреть в сторону коридора, чтобы ничем не выдать своих намерений. Ещё никогда в жизни она не была так рада своему железобетонному самообладанию, позволяющему держать лицо даже в самых критических ситуациях.

— Вынужден отдать должное. Ты хорошо блефуешь, Аддамс, — его губы трогает тень коронной кривоватой усмешки. — Но я тебе не верю. Прежде чем ты рванёшь к двери как ошпаренная и попытаешься вызвать полицию, попробуй сложить дважды два.

— О чём ты? — этот вопрос вырывается у неё против воли.

Oh merda, зачем она вообще продолжает этот странный разговор?

Вероятнее всего, чёртов Ксавье просто пытается сбить её с толку. Испытывает от её замешательства извращённое удовольствие. Хочет сыграть в кошки-мышки с будущей жертвой. Вдоволь насладиться неторопливым процессом мучительной расправы, прежде чем отправить её на тот свет окончательно.

Или нет? О чём идёт речь?

Что за ересь он несёт?

С какой стати ему вообще приспичило вести с ней такой длительный диалог?

Но минимальная польза в его внезапном желании поговорить всё-таки есть — мерзкое парализующее чувство страха окончательно отступает, и шестерёнки в голове Аддамс начинают вращаться с бешеной скоростью, прикидывая возможные пути отхода.

— Ты же умная девочка, Аддамс, — Торп иронично усмехается. Его правая рука с зажатым в ней пистолетом немного опускается вниз, но он продолжает держать Уэнсдэй на прицеле, не позволяя претворить в жизнь дерзкую попытку побега. — Не успела подумать, каким образом я узнал, что ты будешь здесь?

— Это и так ясно. Ты за мной следил, — она поводит плечами с наигранной небрежностью, хотя в крови бушует адреналиновый шторм, а сердце лихорадочно колотится о рёбра. — Ты догадался, что рано или поздно я обращусь в полицию и караулил меня возле участка.

— Чёрт, Аддамс… Я бы поаплодировал тебе, да только руки заняты, уж извини, — фальшивый профессор откровенно насмехается над ней.

Несмотря на прямую угрозу в виде направленного на неё пистолета, Уэнсдэй неизбежно начинает злиться. Ледяная ярость струится по артериям, затапливает грудную клетку изнутри, отравляет разум — она окончательно перестаёт понимать происходящее, и это неимоверно бесит.

К чему он вообще клонит?

Зачем все эти шарады?

— Потрясающе, — его плечи заметно подрагивают в приступе беззвучного смеха. — Потрясающая способность выдумывать теории и находить для них якобы неоспоримые доказательства. Нет, серьёзно… Я впечатлён. Тебе бы романы писать. Ах да, ты же и так их пишешь. Не пробовала издаваться, кстати?

— Шериф Галпин с тобой заодно? — Аддамс озвучивает первую пришедшую на ум мысль, лишь бы оборвать этот раздражающий поток сарказма. Но неожиданная догадка кажется вполне логичной, и она решает попробовать развить разговор в нужном направлении, чтобы потянуть время. Может, тогда Торп ослабит бдительность, и ей удастся улизнуть. — Именно поэтому он замял дело Клеманс и не принял заявление от Дивины. Но зачем ему это? Ты ему платишь? Или угрожаешь?

— Ладно, чёрт с тобой. Я больше не могу слушать твою занимательную бредятину, — Торп небрежно отмахивается от неё, словно отгоняет назойливое жужжащее насекомое.

А мгновением позже вдруг опускает пистолет.

Вот и долгожданный шанс. Уэнсдэй одним стремительным движением бросается в сторону коридора — все мышцы инстинктивно напрягаются, словно готовясь к худшему. Сейчас раздастся звук выстрела, и пуля вонзится ей в спину между четвёртым и пятым ребром. Или Торп просто догонит её и задушит голыми руками…

Но единственное, что летит ей вслед — короткая фраза, разом заставившая замереть на полпути к спасительному выходу из дома.

— Я частный детектив.

Аддамс останавливается как вкопанная, словно внутри разом выключили рубильник, отвечающий за способность конечностей к передвижению. И хотя все инстинкты самосохранения истошно вопят, что отсюда нужно немедленно убираться — этот человек опасен, он направил на неё оружие, а до этого он выстрелил всего в паре сантиметров от её головы — она больше не может сдвинуться с места. Идеально сложенный в мозгу пазл разлетается на тысячу мелких деталей, которые больше не состыковываются друг с другом.

Уэнсдэй не спешит поворачиваться. Несколько раз делает глубокий вдох и выдох, несколько раз растерянно моргает, сжимает руки в кулаки с такой силой, что заострённые уголки коротких ногтей впиваются в ладони. И оборачивается к снисходительно ухмыляющемуся Торпу лишь спустя пару минут, ушедших на осознание услышанного.