Игра в ложь

– Не знаю.

– Она беременна?

– Нет, не думаю.

– Эй! – испанка подергала Лорел за руку и слегка шлепнула по щеке. – Девочка!

Эмма наклонилась к лицу Лорел, ловя ее дыхание и лихорадочно вспоминая уроки оказания первой помощи, которые были у нее в шестом классе. Что же нужно делать? Зажать нос и вдыхать воздух в рот или наоборот?

Вдруг ее уха коснулось что-то теплое и влажное. Язык?! Эмма выпрямилась и встретилась взглядом с Лорел.

– Бу! – крикнула та.

Эмма взвизгнула. Лорел рассмеялась.

– Купилась! Купилась! Признайся, ты ведь поверила, что я умерла?

Испанка отшатнулась, неодобрительно прищелкнув языком.

– Мы все тебе поверили! Что с вами не так, молодежь? – покачав головой, она поспешила прочь.

Эмма снова села на диван, сердце у нее бешено колотилось. Лорел как ни в чем не бывало поправила футболку:

– Я научилась твоим фокусам, сестренка! Но я и подумать не могла, что ты поведешься на самый невинный розыгрыш.

Не дождавшись ответа, она встала, поправила сумочку и направилась к витрине с лаками. Эмма смотрела ей в спину, голова у нее шла кругом. Это был чертовски оригинальный способ сменить тему и не говорить о Тайере. Но кое-что тревожило ее даже больше поведения Лорел. Ни одна девушка не отделалась бы от старшей сестры, разрушившей ее отношения с любимым, дурацким розыгрышем. Сама Эмма в такой ситуации затеяла бы ссору. Отомстила бы. Отплатила бы той же монетой.

Следующая мысль заставила ее вздрогнуть. Было только одно объяснение тому, что Лорел больше не испытывала злости.

Я подумала о том же. Возможно, она уже отомстила Саттон за все.

25. Последнее имя в списке гостей

– Я выбираю дополнительный вопрос! – Участница игры, безупречная домохозяйка с широкой, будто приклеенной улыбкой, повернулась к табло. Ракурс изменился: теперь зрители видели то же, что и она: почти полностью заполненные клетки с буквами. Они складывались в нужную фразу. Недоставало всего одной буквы.

Ведущая открыла последнюю букву, и из динамиков зазвучали фанфары. Участница игры запрыгала на месте, узнав, что выиграла девятьсот долларов.

Эмма устроилась поудобней. Был поздний вечер четверга, по телевизору шло «Колесо Фортуны», любимое шоу Бекки. Эмма лежала в кровати Саттон с пультом в руках. Эта передача обычно помогала ей расслабиться. Стоило зазвучать первым нотам заставки, как она вспоминала вечера, проведенные с матерью, запах бургеров и слова Бекки, каждый раз недовольной нарядами ведущей.

Но сегодня этот прием не сработал. Глядя, как вращается колесо на экране, Эмма думала о том, что оно стало своеобразной метафорой всей ее жизни. Все или ничего. Одна из двух близняшек жила так, что об этом можно только мечтать, а вторая прозябала в детском доме. Одна мертва, вторая жива. И последний выбор – рискнуть и притвориться другим человеком или тихо исчезнуть – должна была сделать не судьба, а сама Эмма.

Лорел убила сводную сестру.

Эта мысль ослепительной вспышкой возникала в мозгу Эммы каждые несколько секунд, всякий раз пугая, как в первый. Сомнений почти не осталось. Раньше все указывало на Шарлотту, но сейчас Лорел стала главной подозреваемой. Возвращаясь домой после маникюра, Эмма снова и снова обдумывала эту возможность. Кто угодно мог пробраться в комнату Саттон и отправить с него приглашение встретиться, но Лорел это было проще всего. Именно она показала Эмме записку со словами «Саттон мертва». Лист бумаги был почти совершенно чистым – ни сгибов, ни грязи, не считая пятнышка пыльцы в уголке, хотя Лорел утверждала, что достала его из-под «дворника» на лобовом стекле. К тому же Эмма не заметила никакой записки, когда подошла к машине. Значит, сестра Саттон и тут могла солгать. Вполне возможно, что конвертик не пролежал всю ночь на стекле, а появился из ее сумки.

Укладывалась в эту цепочку рассуждений и ночевка у Шарлотты. Девушки находились там вместе и спали на одной кровати. Лорел могла видеть, что Эмма встала и пошла вниз, могла прокрасться следом и придушить ее медальоном. Тем самым, который сейчас висел на шее Эммы, а за несколько дней до того каким-то чудом оказался у Лорел – его было хорошо видно на фотографии. Вспоминая снимок, Эмма все больше убеждалась, что это одно и то же украшение.

Не скрою, мне тоже так казалось. В отличие от сестры, я располагала несколькими – хоть и обрывочными – воспоминаниями о том вечере и знала, что похожая подвеска, которую купила себе Лорел, потерялась где-то в лесу. Помнила я и выражение лица ее владелицы в этот момент. Багажник машины, в которую меня запихнули, вполне мог быть багажником автомобиля Лорел: таким же маленьким и тесным.

И все же… Были ведь и другие воспоминания. Мы с Лорел возле бассейна в «Паломе». То, как мы держались за руки. Вместе смеялись над чем-то. Она была моей подругой. Что же произошло? Почему близость исчезла? И почему я не попыталась возродить былую дружбу? Не давал покоя и отблеск фонаря на рыжих волосах человека, склонившегося над багажником. Не подвели ли меня глаза? Ведь на них была черная повязка.