Игра в «Мурку»

— П-п-и-и-и-и-и-у-у-у-у-у… — ноет дверь, закрываясь под собственным весом за спиной вошедшего конвоира, словно этот другой, обиженный клоун, стоя на одной ноге, притворно плачет, демонстрируя детям в цирке причиненную ему понапрасну обиду.

Уводят на допрос Теодора.

Допрашивавший его офицер, довольно быстро почувствовав, что Теодор не врет и не пытается вводить в заблуждение следствие, объяснил ему причины ареста. Методика отвлечения офицеров ПВО эротическими беседами не была раскрыта противником, как ошибочно полагал Теодор, и до последнего времени оставалась в числе трех наиболее охраняемых секретов Еврейского Государства. Даже президент, прикреплявший к футболке Теодора шестиконечную золотую звезду, тот самый президент, который в свои молодые годы основал текстильную фабрику в Димоне (весьма рентабельную, кстати; изготавливаемые ею носки носит весь арабский мир, принимая их за египетские), так вот, даже он не знал, за что в точности награждает Теодора. Ведь стратегия блефа составляет первый военный секрет Еврейского Государства, а тактика блефа — второй. При этих словах ужас мелькнул в глазах у следователя, он прикрыл рот ладонью и посмотрел на Теодора совершенно затравленным взглядом. Теодор принялся успокаивать следователя, уверяя его, что услышанное останется между ними, что он никогда не наступает дважды на одни и те же грабли, главное, чтобы грабли действительно были одними и теми же. В общем, вскоре следователь и Теодор чувствовали себя словно друзья со школьной скамьи, и следователь заговорщицки подмигнул Теодору, а Теодор лихо подмигнул следователю, оба они рассмеялись, и ладони их с растопыренными пальцами встретились в звонком хлопке над столом, а затем сомкнулись в дружеском рукопожатии.

— Но как же осталась в секрете методика эротических бесед? — спросил Теодор в недоумении. — Ведь здравый смысл подсказывает, что нельзя было не догадаться, каким еще способом можно отвлечь офицеров ПВО от исполнения служебного долга.

— Упование на здравый смысл — наша извечная национальная проблема, — сказал следователь назидательным тоном, — то есть не сам здравый смысл — проблема, он-то необходим. Проблема начинается там, где есть убеждение, что здравый смысл — универсальный ключ-мастер, которым отпираются все двери. Тогда и результат — любительщина и халтура.

— Фашла, бывает, — сказал Теодор и покраснел.

— Офицеры ПВО противника оказались не такими олухами, — продолжил следователь, — они, услышав взрывы на охраняемом ими объекте, мгновенно сообразили, чем им это грозит, представили, как перед строем курсантов ПВО будут лишены мужского достоинства, и успели сговориться твердить одно: «искры на экране». О большей детализации сговориться они не успели, на их счастье, и поэтому один твердил: «искры плясали по экрану», другой говорил: «искры прыгали по экрану», третий, сноб и тайный гомосексуалист, заявил, что «искры перемещались по экрану в хаотическом беспорядке». Контрразведка противника на основе этих разночтений сочла, что сговора не было, и обратилась к русским с просьбой разведать, какие средства электронных помех применяет противник, то есть мы с тобой. Теодор уже готов был высказать новые предложения, но следователь выставил над столом упреждающую ладонь.

— Не хочу знать, — сказал он, и Теодор смутился. — А ведь тебе хотели поручить создание новой серии эротических бесед, — добавил следователь с сожалением, — теперь не поручат.

Теодор огорчился, но потом воспрянул духом и предложил:

— А давай подготовим, может быть, пригодится все же.

СЕРЕГА СКУЧАЕТ

Сереге было скучно. Раввины то ли не ссорились в данный момент, то ли рассорились так, что им нужен был уже не Серега, а наемные киллеры.

Барды все разъехались «чесать провинцию» и на концертах, подражая Сереге, говорили многозначительно: « » (hэвель hэвелим, hаколь hэвель), что означает «суета сует, все суета», неизменно производя сильнейшее впечатление на зал, а особенно — на находящихся в зале учительниц русского языка (из тех, что по Серегиному ведомству).

Писатели-универсалисты научились без подсказки попадать в тон интересам российской государственности, с одной стороны, состоя в подчеркнуто легкомысленной оппозиции русскому народу и его власти, а с другой — выработав прелестное выражение лица, с лимонным оттенком, используемое при упоминании Еврейского Государства, в котором «все… ну как вам сказать? ну, не так, как у нас…». Полковник Громочастный, отношения с которым у Сереги мало-помалу восстановились и в условиях, когда Серега уже не состоял у него в прямом подчинении, даже приобрели оттенок дружеских, вклад именно этих писателей в общее дело возвышения России оценил особенно высоко.

— Славные ребята, — сказал он.

Православные женщины из евреек перестали заигрывать